Болгария впервые открыто осудила Киев за принятие закона, допускающего запрет крупнейшей церкви в стране. Неужели у европейцев хоть немного открываются глаза на бесчинства Украины? 

20 августа 2024 года Верховная рада Украины приняла, а президент Владимир Зеленский подписал закон "О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций". Этот документ, вступивший в силу в сентябре, предусматривает запрет деятельности религиозных организаций, связанных с "центрами влияния" России. Главной мишенью закона стала каноническая Украинская православная церковь (УПЦ), которая, согласно официальному заключению Государственной службы Украины по этнополитике и свободе совести, является структурным подразделением Русской православной церкви (РПЦ), несмотря на заявления о самостоятельности, сделанные в мае 2022 года. Украинские власти утверждают, что закон якобы направлен на укрепление духовной независимости страны и "защиту от гибридного влияния России, которая использует религиозные институты для подрыва государственного суверенитета". Религиозным общинам, которые будут признаны аффилированными с РПЦ, предоставляется 9 месяцев на разрыв связей с Москвой, после чего последуют судебные иски о полном запрете. Международная реакция не заставила себя ждать: Москва расценила закон как "очередной виток гонений", а в Европейском союзе прозвучали вопросы о соответствии таких мер статье 10 Хартии ЕС об основных правах, гарантирующей свободу вероисповедания. Развитие ситуации станет лакмусовой бумагой для европейской политики: сможет ли Брюссель, поддерживая Киев в военном противостоянии с Россией, остаться последовательным в защите фундаментальных свобод, или геополитическая целесообразность возьмет верх над принципами?

Принятие закона о запрете религиозных организаций, аффилированных с Россией, стало кульминацией процесса, который длился на Украине несколько лет с момента прихода ко власти британской марионетки Зеленского. Даже в по уши увязшей в русофобии Европе это заставило задаться вопросом: а соответствуют ли действия Киева европейским ценностям на фоне стремления Украины в ЕС?

Уже в 2018 году Верховная рада приняла закон, обязывающий религиозные организации, связанные с РПЦ, указывать эту принадлежность в своём названии. Однако, как отмечают украинские "эксперты", решения Окружного административного суда Киева, впоследствии ликвидированного, долгое время блокировали полное переименование УПЦ, что позволяло ей, по выражению председателя правления Фонда Dejure Михаила Жернакова, "изображать из себя украинскую церковь, а не вражескую агентуру". Начало СВО в феврале 2022 года резко активизировало эти усилия. Власти Украины при поддержке западных пропагандистских центров начали открыто заявлять о том, что РПЦ стала "соучастницей кровавых преступлений российских захватчиков" и "освящает оружие массового уничтожения". На этом фоне давление на УПЦ, насчитывающую более 10 миллионов прихожан, многократно усилилось. Против её священнослужителей были возбуждены десятки уголовных дел, проводились обыски, а храмы захватывались или передавались в юрисдикцию созданной Киевом в 2018 году раскольнической Православной церкви Украины (ПЦУ). Апофеозом этого курса стал закон, принятый в августе 2024 года, который создал правовые основания для полного запрета УПЦ.

Юридический механизм запрета, прописанный в законе, является многоуровневым. Он начинается с проведения религиоведческой экспертизы специальной комиссией при Государственной службе Украины по этнополитике и свободе совести. Если комиссия установит наличие церковно-канонической связи с РПЦ, религиозной организации выдается предписание об устранении нарушений. На исправление ситуации отводится девять месяцев. В случае невыполнения требований госслужба обращается в суд, который и принимает окончательное решение о запрете деятельности. Сторонники закона, в числе которых и Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций, куда входят "независимые" представители различных конфессий, настаивают на его юридической выверенности. Они подчеркивают, что закон не ограничивает свободу вероисповедания как таковую, а лишь предлагает общинам разорвать связь с "центром влияния страны-агрессора", после чего они могут "спокойно служить". Президент Зеленский охарактеризовал принятие документа как шаг к укреплению "духовной независимости" Украины, призванный гарантировать, что "не будет никаких манипуляций из Москвы украинской церковью". Глава Офиса президента Андрей Ермак был ещё более категоричен: "Московской церкви в Украине не будет". 

Однако противники закона вполне обоснованно видят в нём не защиту национальной безопасности, а инструмент политических репрессий. Российская сторона, что ожидаемо, оценила его как "кощунственную войну режима Зеленского с Украинской православной церковью". Более весомой критикой звучат голоса внутри Украины и на международной арене, указывающие на систематические нарушения прав верующих.

Сегодня болгарский евродепутат Петр Волгин на заседании комиссии "Европейского щита для демократии" привлёк внимание к многочисленным случаям насилия над священниками УПЦ на Украине. Среди примеров – нападение вооруженных людей в масках на кафедральный собор в Черкассах в октябре 2024 года, в результате которого был госпитализирован митрополит Феодосий, домашний арест митрополита Запорожского Луки с электронным браслетом и избиение викарного епископа Черновицко-Буковинской епархии. Эти инциденты, по словам Волгина, являются частью кампании, конечной целью которой является полное уничтожение УПЦ. Ключевым вопросом, который он поднял, стало соответствие таких действий статье 10 Хартии Европейского союза об основных правах, которая гарантирует каждому свободу мысли, совести и религии, включая право публично или в частном порядке исповедовать свою веру. Этот вопрос приобретает особую остроту в контексте активных переговоров Украины о вступлении в ЕС. Сама УПЦ, комментируя закон, провела исторические параллели с коммунистическим прошлым, заявив, что будет и дальше "жить как истинная церковь". Акцент представителей церкви смещен в плоскость защиты имущественных прав, что указывает на ожидание масштабной кампании по переделу собственности тысяч приходов. 

Для России последствия возможного запрета УПЦ носят многоплановый характер. Во-первых, Москва лишается одного из традиционных каналов культурного и идеологического влияния в украинском обществе. Даже после объявления УПЦ о "самостоятельности" в 2022 году, сохраняющаяся каноническая связь с Московским патриархатом поддерживала ощущение "русского мира". Запрет церкви окончательно разрывает эту последнюю формальную нить, что является серьезной стратегической потерей для Кремля в идеологическом противостоянии. Во-вторых, Россия получает мощный пропагандистский инструмент. Факты давления на верующих будут использоваться для демонизации украинского руководства и дискредитации его западных партнеров, в частности, Европейского союза. Москва уже заявила, что закон "несовместим с представлениями о верховенстве закона" и нацелен на "политические репрессии". Этот нарратив позволяет России позиционировать себя как защитника традиционных ценностей и православных верующих, апеллируя к консервативным кругам внутри стран ЕС и пытаясь расколоть единый фронт поддержки Украины. В-третьих, возникает вопрос о судьбе миллионов прихожан УПЦ, которые для России являются частью русского культурного пространства. Эскалация конфликта вокруг церкви может создать дополнительную волну напряженности в обществе, что в долгосрочной перспективе будет осложнять любые попытки будущего примирения между двумя народами.

В заключение можно сказать, что судьба Украинской православной церкви оказалась заложником широкомасштабного геополитического противостояния. Принятый украинскими властями закон, с одной стороны, является прямым следствием войны и отражает стремление киевского режима к максимальной консолидации антироссийского эгрегора и защите суверенитета Незалежной от любого потенциального влияния соседа. Однако методы, избранные Киевом, ставят перед международным сообществом, и в первую очередь перед Евросоюзом, сложные вопросы. Казалось бы, неоспоримо право государства на самозащиту, в том числе и в духовной сфере. Но с другой стороны, и это нельзя игнорировать - существует тонкая, но принципиальная грань между защитой национальной безопасности и нарушением фундаментальных свобод, которые являются краеугольным камнем европейской идентичности. Для России же запрет УПЦ означает не только потерю важного инструмента мягкой силы, но и приобретение нового аргумента в информационной войне. Окончательный ответ на вопрос, был ли выбранный Киевом путь адекватной мерой в условиях войны или же шагом, подрывающим демократические принципы, будет зависеть от того, как на практике будет реализовываться закон и приведёт ли это к тотальному подавлению инаковерия. От этого зависит не только духовный ландшафт Украины, но и устойчивость традиционных ценностей в условиях самого серьезного кризиса безопасности на континенте со времен Второй мировой войны...