27 мая 1606 года восставшие москвичи убили Лжедмитрия I, не позволив ему превратить Русь в польскую колонию

В этот день, 417 лет назад, в Москве произошло народное восстание, в ходе которого был убит царь, вошедший в историю как Лжедмитрий I. По мнению большинства специалистов, это был самозванец – монах-расстрига Григорий Отрепьев, выдававший себя за "чудом спасшегося" царевича Дмитрия – младшего сына Ивана IV Грозного. То, что тогда случилось в Москве, означало провал попытки подчинить Русь западному влиянию, превратив ее в послушного вассала Речи Посполитой и Римского престола. Причем планы эти должны были осуществляться, прежде всего, руками самих русских. Да, и сейчас Запад не против провернуть нечто подобное в отношении России – не зря спецслужбы США и их союзников до сих пор содержат у себя и подкармливают грантами сбежавших из страны "борцов с путинским режимом". Глядишь, и удастся вырастить из их среды нового "самозванца", раз с Навальным не получилось…  

После смерти Ивана Грозного в 1584 году на престол взошел его сын Федор Иванович. Он царствовал 14 лет, но фактически страной правил его шурин Борис Годунов. Он и стал третьим русским царем после смерти не оставившего наследника Федора Ивановича по выбору Земского собора.

Этого монарха можно по праву назвать Борисом Невезучим. Выходец из мелкопоместных дворян, он за счёт недюжинного ума, хорошо развитой интуиции и удачного стечения обстоятельств оказался во главе огромной державы, обойдя сотни более родовитых претендентов, вынужденных смириться с воцарением "выскочки". Борис Федорович Годунов проявил себя как талантливый государственный деятель, добившийся немалых успехов и во внутренней, и во внешней политике. Но в 1601-м в стране случился страшный неурожай, вызванный климатическими причинами. На Руси начался голод. Годунов раздавал деньги и продовольствие из царских амбаров, пытался обуздать рост цен на хлеб, но масштабы бедствия были слишком велики. Не было урожая и в следующем году, и в 1603-м, чем воспользовались недоброжелатели Бориса, принявшиеся распускать слухи о том, что Всевышний карает "неправильного царя".  

Ропот в массах нарастал, а в боярской среде он, несмотря на репрессии, не прекращался, и было достаточно малейшего толчка, чтобы всё покатилось под откос. Этим и воспользовались недружелюбные соседи Руси…

Борису Годунову никогда не видать бы шапки Мономаха, если бы не трагедия в Угличе. У царя Федора и царицы Ирины не было своих детей (их единственная дочь умерла через полтора года после рождения), зато имелся младший единокровный брат Дмитрий, "княживший" в Угличе, куда он был отправлен вместе с матерью после смерти Ивана IV.

15 мая 1591-го 8-летний царевич погиб при так до конца и невыясненных обстоятельствах. То ли, как гласила официальная версия, он, играя с местными ребятами в свайку, напоролся на нож в приступе "черной немочи" (эпилепсии), то ли был зарезан подосланными убийцами. Ходила молва, что заказчиком был Борис Годунов, которые так и не удалось развеять.

Нет ничего удивительного, что, когда в стране начался голод, пошли слухи о чудесном "спасении" царевича, а вскоре объявился и сам уцелевший "Дмитрий Иванович". Да не где-нибудь, а в соседней Речи Посполитой. Для польско-литовского государства, под властью которого в ту пору находились украинские и белорусские земли, Русь представлялась желанной целью для дальнейшей экспансии на Восток. Польские магнаты и шляхтичи рассчитывали на завоевание новых поместий со множеством крестьян. Перспектива же "окатоличить" православных ("схизматиков" по принятой у поляков терминологии) на Руси была чрезвычайно привлекательной для католического духовенства. Так что сомневаться в истинности "царевича" поляки не стали, сразу сообразив, насколько он может быть им выгоден.

Сандомирский воевода Юрий Мнишек принял самозванца, позволив обручиться со своей дочерью Мариной при условии, что свадьба состоится, когда "зять" взойдёт на русский трон. В 1604 году подзуживаемый будущим "тестем" Лжедмитрий собрался в поход на Москву. Польский король Сигизмунд начинание одобрил, но как бы неофициально: войск не дал, но позволил добровольцам примкнуть к "истинному царю".

Предполагалось, что после перехода границы на его сторону перейдут русские полки, которые "Дмитрий Иванович" поведет на Москву свергать "узурпатора Годунова". Ну, а если не выгорит, Краков формально будет не при чем и всегда сможет представить дело как некую "частную инициативу" Мнишека, доверившегося непонятно кому. А за вольную шляхту король не в ответе.

Конечно, за участие в походе полякам следовало заплатить.

Польский историк Казимир Валишевский:

"Особой грамотой Дмитрий уступал своему будущему тестю княжества Смоленское и Северское. Но той порой вмешался секретный договор, по которому польский король заявил притязание на львиную долю в тех же самых областях".

Кроме того, Лжедмитрий обещал по вступлении на престол миллион злотых на приданое Марине и на уплату старых и предстоящих впредь долговых обязательств ее отца, поднести невесте приличествующую ей часть драгоценностей и столового серебра из тех сокровищ, которые хранятся в Кремле, а также отдать будущей царице в полное владение Великий Новгород и Псков.

Ожидания поляков оправдались лишь отчасти – некоторые дворяне со своими отрядами и ряд небольших городов действительно перешли на сторону самозванца, но большинство воевод сохраняли верность Борису. Наверняка, царю удалось бы совладать с кризисом, но Годунов неожиданно умер в разгар войны в апреле 1605-го. И вот тут началась повальная измена, его сын Фёдор, не успев венчаться на царство, был убит заговорщиками. Больше на пути польского ставленника к русскому престолу не стоял никто…

Встречали Лжедмитрия в Москве 20 июня 1605 года под звон колоколов и приветственные крики толпы горожан. После того, как "чудесно спасшегося царевича" признала мать, он был возведен на трон. Вот только народная эйфория по поводу обретения "законного царя" была недолгой. Москвичей начало раздражать польское окружение нового монарха, да и он сам.

Историк Николай Карамзин о Лжедмитрии:

"Явно презирал русские обычаи и веру: пировал, когда народ постился… окружил себя не только иноземною стражею, но шайкою иезуитов, говорил о соединении церквей и хвалил латинскую. Россияне перестали уважать его, наконец".

Между тем, в столицу прибыла Марина Мнишек с отцом, а вместе с ней несколько тысяч польских шляхтичей, коих надо было кормить и одаривать драгоценностями из русской казны. 18 мая 1606 года состоялась свадьба и дочь сандомирского воеводы стала "русской царицей", как ей и было обещано.

На свадебном пиру царь додумался угощать гостей польскими блюдами и телятиной, считавшейся на Москве "поганой едой". Масла в огонь подлил пьяный разгул шляхтичей, грабивших прохожих на улицах, насиловавших женщин и всячески безобразничавших с криками "Царь нам не указ, мы сами его на престол посадили".

Это стало последней каплей. Осознав, что власть в стране окончательно переходит к иноземцам, русские бояре составили заговор, который возглавил князь Василий Шуйский. Число противников царя стремительно росло, а на домах, где остановились польские "гости", стали появляться метки. Накануне выступления Шуйский, пользовавшийся доверием самозванца, сумел уменьшить его немецкую охрану со 100 до 30 человек.

А 27 мая в городе ударили в набат. Восставшие во главе с Шуйским ворвались в Кремль. Лжедмитрий отчаянно сражался за жизнь – отбивался алебардой, пытался бежать, уговаривал слуг спасти его. Не уговорил… Тело самозванца сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в сторону запада, откуда он пришел и где находилась Речь Посполитая. А тем временем по всей Москве горожане уничтожали пришедших с ним поляков.

Так провалилась очередная попытка Запада подчинить Русь с помощью русских. Однако поляки на этом не успокоились, через несколько лет прибегнув уже к прямой военной интервенции и сумели всё-таки вновь пробраться в Кремль, откуда их выбили ополченцы Минина и Пожарского. Но это уже другая история…