Резня, которая спасла Францию
Варфоломеевская ночь, приключившаяся 23-24 августа 1572 года, в наше время считается символом мракобесия и религиозного фанатизма. Роли в этом событии определены раз и навсегда: злобные, кровожадные и реакционные католики напали на милых и прогрессивных протестантов-гугенотов, которые были носителями того самого "духа капитализма", который… Ну, в общем, несчастье исторического масштаба приключилось тогда в прекрасной Франции. Однако всё не так просто...
Мы привыкли, что Реформация – это хорошо, а католическая реакция – плохо, поскольку Реформация – это "протестантская этика" и связанный с ней экономический рост, а католицизм – бессмысленное прожигание ресурсов на крестовые походы и искоренение всяческих ересей.
Всё вроде бы так и есть. Те страны, в которых Реформация победила (Англия, Голландия, Швеция), за столетие, прошедшее с её начала, очень даже преуспели, а те, в которых католицизм остался незыблемым (как в Испании или Австрии), за то же самое столетие подрастеряли былое могущество и стали клониться к упадку...
Но при более подробном рассмотрении этих примеров всё становится не столь однозначно. Хотя бы потому, что Германия, в которой и началась Реформация, не только не начала процветать, а совсем наоборот – впала в начале XVII века в такое политическое ничтожество, что стала ареной Тридцатилетней войны, на которой армии более сильных соседей решали свои геополитические вопросы, не спрашивая мнения аборигенов.
Характерно, что одной из этих армий была армия католической Франции. И воевали католики-французы на стороне немецких князей-протестантов…
В общем, как-то всё не очень понятно получается с примерами государственных успехов. Значит, надо разбираться. И начать придётся с того, что начавшаяся в 1517 году Реформация была событием… непростым, так скажем.
С одной стороны, она подрывала духовную монополию католической церкви, давала "добро" на считавшееся прежде греховным стремление к прибыли и наживе, создавая ту предпринимательскую этику, без которой невозможен капитализм. Но она же была вполне по душе светским феодалам, которые мечтали об "округлении" своих владений за счёт церковных земель, а заодно и о защите своей "автономии" от крепнущей центральной власти под религиозными лозунгами.
В общем, были в Реформации и плюсы, и минусы; причём, "буржуазные плюсы" работали на длинной дистанции, а "феодальные минусы" давали о себе знать немедленно. Особенно в Германии, где спровоцированные Лютером потрясения привели к укреплению власти крупных князей и закреплению феодальной раздробленности.
Были, конечно, и обратные примеры, - там, где центральная власть сама поддержала Реформацию и опередила светских феодалов в "освоении" церковных ресурсов. Тут особенно преуспел английский король Генрих VIII, который из верного католика обернулся в протестанта по соображениям сугубо практическим.
Но то в Англии. А во Франции все было сложнее. Наиболее радикальный кальвинистский вариант Реформации не нашёл в стране массовой поддержки. Центральная власть оказалась в сложном положении: король в Париже понимал, что усиление позиций родовитых провансальских дворян-гугенотов чревато потерей южной части страны… ну, или ограничением королевской власти по образцу Германии или Польши, в которой королей вообще выбирали феодалы-магнаты-курфюрсты.
Выбор у центральной власти в Париже получался плохой: "умиротворение" дворян-гугенотов подрывало единство страны, а безоговорочно встать на сторону гугенотов-протестантов было невозможно – их было слишком мало и их сильно ненавидели "простые" католики.
Советники короля Карла IX попытались решить проблему старым-добрым династическим способом: женить лидера протестантов Генриха Наварсского на католической принцессе Маргарите Валуа. Фактически это был шаг в "германо-польском" направлении, и если бы он осуществился, то Франция, скорее всего, превратилась бы в рыхлую и политически бессильную конфедерацию из гугенотских и католический владений.
Единство страны спасла Варфоломеевская ночь.
Вообще-то, изначально резня не планировалась. Екатерина Медичи получила от короля Карла IX только согласие на арест и изоляцию лидеров гугенотов. Но съехавшиеся в Париж на королевскую свадьбу именитые дворяне-протестанты так настроили против себя жителей столицы, что оказалось достаточно слуха о том, что "король разрешил бить еретиков" и удара набатного колокола, чтобы начался народный бунт, такой же бессмысленный и беспощадный, как и везде.
Случившееся побоище ужаснуло всю Европу, включая Ивана Грозного, "выводившего измену" в Новгороде средствами отнюдь не либеральными…
Но это побоище фактически сохранило единство Франции. После такого удара и физического уничтожения гугенотской элиты речи о "примирении на высшем уровне" больше не шло. Гугеноты могли претендовать только на какие-то материальные гарантии своего положения, - даже когда престол Франции занял экс-гугенот Генрих IV (тот самый, который решил, что "Париж стоит обедни", вернулся в католичество и даровал протестантам Нантский эдикт).
Абсолютизм наступил, однако… И благодаря ему Франция к концу XVII века стала сильнейшей державой Европы.
Вряд ли, это стало бы возможно без Варфоломеевской ночи.
А что событие было кровавым… Ну да, было. Как и избиение гугенотами католиков в 1567 году в городе Ниме. Как и "Война роз" в Англии… как и истребление коммунистов в Индонезии в 1965-м...
И давить танками студентов на пекинской площади Тяньаньмэнь в 1989-м тоже было нехорошо…
