Можно ли было привести Россию в чувство…
Февральской (а на самом деле мартовской) революции нынче исполняется 101 год. Дата символическая. Она говорит о том, что мистически-юбилейные 100 лет уже прошли и, стало быть, события окончательно сдвинулись в область "преданий старины глубокой". Ну, а коли так, то и говорить-рассуждать о них можно "без гнева и пристрастья", то есть со стороны, так сказать, чисто технической. Это в некотором смысле даже интереснее, поскольку позволяет задавать вопросы на тему: "А что было бы, если бы...". Вот и порезвимся…
Начнём с сакраментального вопроса, который почему-то задают крайне редко: "А могло ли не быть Февраля в 1917 году?" При этом относительно Октября такой вопрос задают часто, а вот Февраль в поисках альтернатив непопулярен. Почему же?
Знающие люди на такой глупый вопрос только головой покачают – мол, Октябрьский переворот был именно переворотом (сиречь заговором), который при желании можно было бы раскрыть, обезглавить и таким образом предотвратить. А Февраль – это прежде всего стихийный бунт, а стихию-с не предусмотришь и не остановишь… Типа бывает так, что общественные силы вдруг начинают действовать как во сне – одна (старая и реакционная) как во сне кошмарном, когда бежишь-бежишь, а с места не двигаешься, а другая (новая и революционная) как в тех снах, где вдруг обретаешь способность летать…
Ну что ж. Метафора, насчёт "февральской сомнамбулы" выглядит красиво, но её ведь можно и развернуть на 180 градусов, напомнив, что люди – это все-таки не мартовские зайцы, и их при желании можно вывести и из ступора и из состояния эйфории. Нужно только знать, как.
Как же это можно? Да не очень и трудно.
Стихийные бунты происходили (да и происходят) не так уж редко, но никогда не приводят к большим последствиям, поскольку обычно угасают столь же быстро, сколь и разгораются. Лучшие тому примеры – негритянские волнения в крупных городах США. У них присутствуют все атрибуты бессмыссленного и беспощадного "февральского вихря", от уличных шествий с нападениями на полицию до погромов-поджогов со стрельбой.
И что? Да ничего. Сначала полиция стягивает все силы для охраны особо важных объектов (административных зданий, узлов связи, центров инфраструктуры), потом через сутки-двое национальная гвардия оцепляет и блокирует бунтующие районы, а потом… После того, как "восставшие массы" разграбили и сожгли всё, до чего смогли дотянуться, мятеж утихает сам собой, так что пожарным остается только потушить пожары, а силам правопорядка - отловить особо буйных.
Органам власти нужно только знать, как действовать, в случае чего.
И знаете что? В Петрограде 1917 года было очень хорошо известно, какие районы города являются самыми "бунтоопасными". Это была Выборгская сторона и (в меньшей степени) Васильевский остров. Бунты и даже баррикадные бои там уже случались (в том числе в июле 1914-го, перед самой войной), так что с какой стороны ждать неприятностей, догадаться было бы не трудно. Так же, как и оперативно блокировать "бунташные районы", вовремя разведя мосты.
Оно конечно – зима, на Неве лёд, развод мостов толпы не остановит… Но несколько пулеметов, установленных на набережной с другой стороны (плюс разъезжающие по набережной броневики) остановят наверняка. После этого полиции и жандармам останется только подождать пару дней, пока оставшиеся без продуктов и топлива бунтовщики сами не повяжут зачинщиков.
Между прочим, именно такими мерами германские власти смогли подавить всеобщую забастовку в Берлине в январе 1918 года. Почему же того же самого не смогло сделать правительство Николая Второго?
Только не надо рассказывать, что произошло это потому, что в "верхах" уже созрел заговор против царя и элитные заговорщики не смогли удержаться от того, чтобы воспользоваться стихийно вспыхнувшим народным движением, чтобы... То есть, на самом деле это, конечно, правда: и заговор был, и "думские круги" решили воспользоваться. Но только никакие думские круги не могли бы помешать составлению планов действий полиции и жандармерии "на крайний случай". Но таких планов явно не было, что и показали события 27 февраля, когда Волынский полк взбунтовался и перешёл на сторону "революции".
То, что войска в этот день вообще были в казармах, а не патрулировали город и не блокировали "неблагонадежные районы" – это уже показатель. Но ещё хуже оказалось другое. Когда такая напасть приключилась, командиры частей, остававшихся верными присяге, просто не знали, что делать и куда им деваться со своими штыками.
Хотя вроде нетрудно было бы и сообразить: коль скоро дело оборачивается совсем худо, то с теми силами, что есть, надо постараться сохранить контроль: во-первых – над узлами связи (ага – телеграф и телефон), во-вторых – над транспортными коммуникациями (то бишь вокзалами) и в третьих – над ключевыми (в том числе и символически важными) административными зданиями (МВД, Военным и Морским министерствами, охранным отделением, Таврическим дворцом, Арсеналом).
Ведь в самом деле, сообрази командовавший петроградским гарнизоном генерал Хабалов, что в столь аховой ситуации нужно прежде всего отрезать Петроград от связи с остальной страной и предотвратить образование центра "альтернативной власти" в Таврическом дворце, у царя был бы шанс.
Но генерал Хабалов, будучи человеком, безусловно, лично царю верным, даже не знал, что в Министерстве путей сообщения есть собственный телеграфный узел, с которого никому до того не известный депутат Бубликов начал рассылать телеграммы о смене власти и приказы о задержании царского поезда. После этого остановить лавину событий было уже и в самом деле невозможно, а осмелевшие заговорщики кинулись склонять царя к отречению "по-хорошему".
В общем, предотвратить Февраль было вполне возможно, если бы власти рассматривали перспективу революции всерьёз и готовились к "ситуации Х". Но царь-батюшка, помнится, задолго до этих событий на доклад Столыпина о том, что революция наконец-то полностью подавлена, только удивлённо поднял бровь: "Что?! Какая ещё революция? Были некоторые бунты и беспорядки – но что за заслуга в их усмирении, это не война..."
Вот и пришлось самодержцу через десять лет удивиться еще разок…
