Называя Великую Отечественную войну "чужой" для белорусов, "Батька" рискует остаться без поддержки Москвы в случае обострения отношений с Западом
В конце октября президент Белоруссии Александр Лукашенко дважды высказался на тему истории, назвав войны, которые проходили на территории его страны в XIX-XX веках, "чужими" для Беларуси и ее народа. Когда Дмитрий Медведев попытался напомнить лидеру "братской" республики, что в те времена наши предки вместе защищали общую Родину от захватчиков, то получил в ответ гневную отповедь от пресс-секретаря Лукашенко Натальи Эйсмонт, заявившей, что слова Лукашенко были "вырваны из контекста", и обвинившей Россию в "недружественных действиях". Зачем в Белоруссии пытаются обособить собственное прошлое? Почему Лукашенко, ранее заявлявший об историческом единсктве с Россией, изменил свою позицию? И отразится ли подобная многовекторность "Батьки" на отношениях Минска с Москвой и его собственном политическом будущем?
Впервые о "чужих войнах" Лукашенко высказался 21 октября в интервью казахстанскому ИА "Хабар" накануне своего официального визита в Нур-Султан. Отвечая на вопрос о том, что значит для него независимость, "Батька" пустился в пространные рассуждения, призванные раскрыть собственную роль в новейшей истории человечества, но не удержался в рамках эпохи своего правления, заглянув в более отдаленное прошлое.
Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко:
"Все эти войны – не наши войны. Отечественная война 1812 года, Наполеон прошелся до Москвы и назад вернулся через Беларусь. Все разграблено, все было уничтожено. Потом Первая мировая война. Дошли до того, что от Беларуси осталась только узенькая полосочка... Потом Вторая мировая война, у нас – Великая Отечественная война. Полностью Беларусь стерли с лица земли. Это не наши были войны. Мы, тем не менее, горя хлебнули".
Через неделю, 28 октября, "Батька" вернулся к теме военной истории в ходе доклада белорусских силовиков о военно-политической обстановке в связи с развертыванием в соседней Литве дополнительного американского военного контингента.
Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко:
"Мы уже навоевались, я уже говорил, мы навоевались в чужих войнах, мы всегда теряли больше, чем кто-либо в этих войнах, начиная с Наполеона. Свою экономику, своих людей... Поэтому страница войн для белорусского народа уже перевернута".
То, что в течение короткого времени Лукашенко в разных ситуациях говорит об одном и том же, указывает, что сказанное – не оговорка, допущенная в полемическом задоре, а осознанная мысль, которую он готов транслировать по любому удобному поводу. Подчеркивание "Батькой" чуждого для белорусов характера трех великих войн с участием государства, частью которого тогда была Белоруссия, свидетельствует о том, что страна решила вслед за другими бывшими "братскими" союзными республиками пойти по пути выпиливания национальной истории из общего прошлого. Минск продержался дольше остальных, но в итоге всё равно присоединился к антироссийскому историческому мейнстриму, охватившему постсоветское пространство.
С начала 1990-х в Беларуси усилиями бывших тогда у власти "национально-ориентированных" политиков происходило конструирование искусственной национальной истории, основанной на постулате о европейских корнях белорусов и их "вековом противостоянии экспансии Москвы". Эти русофобские усилия не нашли поддержки у народа, что предопределило сокрушительное поражение лидеров националистов на президентских выборах 1994 года. Главой государства, получив во втором туре свыше 80% голосов, был избран беспартийный бывший директор совхоза Александр Лукашенко, ставший для белорусов символом ностальгии по единому государству с Россией.
После прихода к власти Александр Григорьевич много говорил об общей истории и памяти, неразрывных связях русских и белорусов, называя похоронившие Советский Союз Беловежские соглашения "величайшей геополитической катастрофой XX века".
Однако процесс переписывания истории в Белоруссии не прекратился. Его основными движителями стали ученые мужи из Национальной академии наук РБ, а также представители творческой интеллигенции – писатели, публицисты, журналисты, доморощенные "историки", которых подпитывали грантами польские, литовские, германские, американские фонды и НКО.
Ключевой задачей их "творчества" являлось обоснование тезиса о том, что Белоруссия и Россия всегда принадлежали к разным цивилизациям: первая относилась к европейской, вторая – к варварско-азиатской.
Истоки древней белорусской государственности "свядомые" историки обнаружили в Полоцком княжестве – одном из осколков Киевской Руси, ни по языку, ни по культуре, ни по вере не отличавшемся от других обособившихся уделов некогда единой державы восточных славян.
Его продолжателем было объявлено Великое княжество Литовское (ВКЛ), в период расцвета включавшее в себя территории современных Белоруссии, Украины, Молдавии, Литвы, а также западных областей России. Окончательно утратив самостоятельность после Люблинской унии 1569 года и став частью Речи Посполитой, оно превратилось в младшего партнера Польши. Вся правящая элита ВКЛ приняла католичество и освоила польский язык, в то время как его народ (этнонима белорусы тогда не существовало, он стал широко использоваться только в конце XIX века) сохранил верность православию и продолжал говорить по-русски.
Третьим "китом", который должен был подпереть теорию исторической преемственности "древней белорусской государственности", стала Белорусская Народная Республика (БНР) – созданное немецкими оккупантами химерное псевдо-государственное образование, просуществовавшее с марта по декабрь 1918 года. Осенью 1920-го братьями Балаховичами и Борисом Савинковым при поддержке Польши была предпринята попытка возродить БНР, однако вторгшиеся в пределы Советской Белоруссии отряды белобандитов были быстро разгромлены при активной помощи местного населения. В дальнейшем наиболее упоротые вожди БНР сотрудничали с нацистами, рассчитывая на возрождение белорусской государственности под эгидой Третьего рейха, но немцы к этой идее интереса не проявили.
Несмотря на убогость и натянутость, этот мифологизированный исторический конструкт благодаря поддержке официальной науки был постепенно внедрен в учебную программу белорусских школ и вузов. С начала 2010-х по всей стране стали устанавливать памятники "отцам белорусского государства" – князьям Ольгерду, Миндовгу, канцлеру Льву Сапеге и другим вельможам ВКЛ, в пантеон национальных героев Беларуси был включен Кастусь Калиновский – один из вожаков антироссийского восстания польской шляхты в 1863 году, в 2014-м в республике пафосно отметили 500-летие "выдающейся победы белорусского оружия" в сражении под Оршей, в ходе которого польско-литовское войско заставило отступить русские отряды, в прошлом году власти дали добро на проведение праздничных торжеств в Минске по случаю 100-летия образования БНР.
До недавнего времени регулярные русофобские исторические диверсии выглядели как инициативы "свядомых" общественников или местных властей. Сам Лукашенко своего отношения к проблемам истории открыто не выражал, хотя всем известно, что без одобрения "Батьки" в Белоруссии ничего не происходит.
И если об Отечественной войне 1812 года (в Беларуси ее вполне официально называют русско-французской) и Первой мировой в республике давно и не прикрыто говорят, как о "чужих", то применительно к Великой Отечественной подобный ярлык использован впервые. Это можно расценить как переход Лукашенко своеобразного Рубикона, исключающий возможность отыграть назад, сделав вид, что ничего не произошло. В этом контексте становятся понятны причины, по которым в Беларуси фактически запрещены акция "Бессмертный полк" и георгиевские ленточки, а празднование Дня Победы 9 мая по масштабу все больше уступает торжествам в связи с Днем независимости 3 июля, приуроченном к освобождению Минска от гитлеровцев в 1944-м.
По мнению экспертов, заявления "Батьки" о "чужих войнах" продиктованы стремлением максимально поднять ставки на переговорах с Россией. До 1 декабря правительства двух стран должны окончательно согласовать и представить на утверждение Путину и Лукашенко проекты отраслевых "дорожных карт", призванных углубить интеграционные процессы в рамках Союзного Государства. Понимание их содержания у сторон разное – для Минска это в первую очередь получение ощутимых преференций в вопросах торговли, кредитования, поставок энергоносителей, в т.ч. за счет "исторического шантажа", к которому, по мнению белорусских властей, Москва должна быть особо чувствительна на фоне приближающегося 75-летия Победы над нацизмом.
Второй адресат исторических посылов "Батьки" – Запад, который может уловить в его словах о "чужих войнах" стремление следовать общеевропейскому тренду в трактовке Второй мировой войны. Согласно распространенной в США и ЕС концепции, зафиксированной в недавней резолюции Европарламента, Советский Союз (читай – Россия) несет равную с Третьим рейхом ответственность за разжигание войны, а после разгрома Германии оккупировал несчастные страны Восточной Европы, на десятилетия лишив их возможности приобщиться к общедемократическим ценностям. Поскольку Белоруссия устами своего президента заявляет, что эта война для нее "чужая", значит, она разделяет "правильный" взгляд на историю и готова осудить "тирана и убийцу" Сталина.
В тактическом плане подобные маневры могут принести Лукашенко некоторые бонусы, но в стратегической перспективе он рискует проиграть сразу на всех досках. В Москве слова о "чужих войнах" не забудут и со временем могут припомнить (раз война была не ваша, то и на Победу не претендуйте).
В свою очередь коллективный Запад, несмотря на усилия Лукашенко, по-прежнему воспринимает белорусского лидера как "последнего диктатора Европы", и если у "Батьки" вдруг что-то пойдет не так, поддерживать его не станет. Некоторое потепление, наметившееся в последние годы в отношениях между Минском, Брюсселем и Вашингтоном, не должно вводить в заблуждение – оно нужно Западу лишь как фактор, который можно использовать в геополитической игре против Москвы. Когда надобность в этой карте отпадет, ее сбросят.
В этом случае Александру Григорьевичу придется рассчитывать только на поддержку России, но со временем там могут посчитать, что лучше вообще обходиться без друга, чем иметь такого, как он...
