Из эксклюзивного цикла "Маленькие комедии Третьего рейха"

"Борман – это гриб-паразит, разъедающий партийный ствол", - сказал как-то Геббельс. "Классический выскочка", - отозвался о нем же Геринг. "Почему начальник штаба Рудольфа Гесса вечно вертится вокруг фюрера!?" - недоумевали многие… Борман в буквальном смысле преследовал Гитлера, точно тень. Гауляйтеры же до 1939 года вообще отказывались выполнять распоряжения и инструкции, если под ними стояла подпись Бормана.

Борман недоброжелателям платил демонстративным равнодушием. Он измыслил и новую должность штабсляйтера (начальника штаба округа), подбирая на неё своих людей и наделяя их функцией контроля за гауляйтерами. Таким образом целая свора ищеек начала расползаться по партийным штабам, глуша всё, что там ещё оставалось живого. А сколько было личных обид, сколько накопилось ненависти к лезущему во все дыры и норки какому-то "начальнику штаба"!

11 сентября 1938 года в Нюрнберге торжественно открылся очередной партийный съезд под названием "Великая Германия". Он начался с речи Рудольфа Гесса. Зал сотрясался от возгласов и рукоплесканий, пения гимна и общего возбуждения, которое, как пламя готово было вырваться наружу и сжечь некогда тихий старинный баварский городок.

После того, как в тридцать третьем году Гитлер отменил для Гесса все титулы, оставив лишь "поднебесный", самое почётное крайнее правое кресло в ряду для рейхсляйтеров должен был занять Роберт Лей, а одно из дальних на левом краю – коротышка Мартин Борман, на которого партийные "боги" подчёркнуто не обращали внимания.

То ли эта неприязнь коллег так возмутила Бормана, то ли еще по какой причине, но шествие рейхсляйтеров пошло не по регламенту. Неожиданно для всех Борман, опередив колонну, решительно прошел к крайнему правому креслу и уселся. Лей сел в соседнее кресло. По ряду занимавших места рейхсляйтеров прошла волна презрительного изумления, быстро перешедшего в возмущение и гнев.  Выскочка Борман бросил вызов не только лично Лею, но и всем.  

Активное негодование партийной элиты, точно инфекция, дошло и до сидящего впереди фюрера. Который недовольно посмотрел на ложу рейхсляйтеров.

- Чего они там? Не знаешь? - спросил он Гесса.

- Борман уселся на место Лея. Вожди вскипели и теперь выпускают пар, - отвечал тот.   

Гитлер иронически хмыкнул.

Все знали, что фюрер не любит подобных дрязг, однако, если все, объединившись, выразят ему общую волю…

По этому поводу больше всех суетился Геббельс.

- Ты что, не видишь, что происходит?! - накинулся он на Лея, когда они остались вдвоем в одной из курительных, - Такой удобный случай избавиться от этого выскочки!

- Ты, Йозеф, когда увлекаешься, сам себя не слышишь, - равнодушно заметил Лей и махнул рукой.

О неподобающем поведении Бормана Гитлеру ещё раз поведал Геринг, который сам ничего не видел, но был не прочь лишний раз лягнуть соперника.

Лучше бы он этого не делал. Узнав о намерении Геринга заставить Бормана извиниться за своё поведение, Борман исхитрился отомстить. Выбрав удачный момент, он в присутствии фюрера, смиренно заявил, что готов принести извинения, заметив, однако, что ему пришлось бы "встать в очередь". Дело было в том, что накануне в своей антисемитской газете "Дер штюрмер" её редактор Юлиус Штрайхер написал, что недавно родившаяся дочь Геринга Эдда – "результат искусственного оплодотворения". Геринг тогда вынужден был проглотить обиду… И вот теперь Борман даёт понять, что Штрайхер собирается извиниться…  

Вечером, после официального закрытия съезда, оба "мероприятия" состоялись. Опозоренный Геринг принял извинения Штрайхера в присутствии двух десятков человек. Затем и Борман извинился перед товарищами по партии за то, что, измученный делами, "перепутал фланги".

Оба извинения ничего не изменили: и Геринг не простил, и рейхсляйтеры остались униженными и озлобленными.