Уникальность песен "Кино" состоит в том, что через много лет после гибели лидера группы его заочно считают "своим" и патриоты, и пацифисты  

21 июня исполняется 60 лет Виктору Цою – безусловному фронтмену русского рока времен поздней "перестройки". Несмотря на то, что с момента его трагической гибели в нелепой автокатастрофе на пустом прибалтийском шоссе прошло почти 32 года, насыщенных внутренними и мировыми катаклизмами, имя лидера группы "Кино" не затерялось в песках времени и хорошо известно всем от мала до велика на просторах бывшего Советского Союза, вне зависимости от отношения туземных властей к русскому языку, на котором он пел. Десятилетиями журналисты, историки, музыковеды и прочие "эксперты" ищут ответ на вопрос, в чем секрет такой популярности Цоя, и выковыривают все новые скрытие подтексты и чуть ли не пророчества в его, на первый взгляд, незамысловатых текстах. Люди же на 1/6 части суши просто слушают песни "Кино", ставшие вневременными народными хитами. Не первый год носители различных взглядов – лоялисты, патриоты, пацифисты, либералы, анархисты, сторонники имперской идеи, ностальгирующие по СССР и т.д. – пытаются "приватизировать" Цоя, без труда находя в его творчестве нечто, якобы отвечающее их воззрениям. И многие задаются вопросом, с кем из коллег по цеху был сегодня лидер "Кино", доживи он до нынешнего юбилея, – с поддержавшими Родину в борьбе с нацизмом на Украине Кинчевым, Сукачевым, Галаниным, Самойловым и Ревякиным, с вставшими на сторону Киева Гребенщиковым, Земфирой, "Би-2" и Макаревичем, или с пытающимися демонстрировать равноудаленность "Юрой музыкантом" и "наутилусом" Бутусовым?

Так уж получилось, что песни Цоя после его ухода из жизни стали своеобразными гимнами для носителей самых различных, порой антагонистических взглядов и воззрений на происходящее в России и в мире.  

Внесистемщики в перерывах между скандированием "Мы – здесь власть!" и "Уходи!" разгоняли через звукоусилители "Хочу перемен!" В то же время "Кукушка" и ее каверы стали неотъемлемым атрибутом праздничных мероприятий на День Победы и патриотических акций. Сторонники теории мирового заговора уверены, что Цой подтвердил их правоту, спев "Между Землей и Небом – война". Последователи идей Бакунина, Кропоткина и Махно млеют от "Мамы – Анархии", православные видят апологетику христианства в "Апреле". Ополченцы Донбасса крутили в окопах "Группу крови", а свидомые в Незалежной требовали запретить песни "Кино", видя в них "зраду", еще задолго до того, как украинские власти взялись отменять всю музыку на русском вообще и изгонять балалайки из оркестров народных инструментов и музыкальных школ.

Бессмысленно напоминать, что сам Цой не вкладывал никакого политического подтекста в свои тексты и категорически отказывался объяснять, что он имел в виду в той или иной композиции, все равно его будут тащить на свою сторону баррикад.

Наверное, в этом и состоит одна из граней таланта Виктора Цоя, ставшего "своим" для столь многих людей разных поколений, уровней образования, доходов и взглядов. И одновременно ничьим.

Феномен Цоя и группы "Кино" в целом состоит в удивительно точном попадании в нерв того короткого периода перед развалом СССР, когда история страны могла пойти по различным сценариям, которые он обозначил, но до конца не раскрыл в своих песнях. Главное, что в них было – это надежда на то, что, несмотря на смутные тревожные времена, в итоге всё у России и ее народа будет хорошо, но будущее не предопределено, и за него надо бороться:

"Мы сидим не дыша, смотрим туда,

Где на долю секунды показалась звезда,

Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог,

Троллейбус, который идет на восток…"

И, как будто выполнив свою миссию, музыкант на пике славы и популярности ушел туда, откуда не возвращаются как раз накануне тех великих потрясений, о которых он предупреждал, но сам не стал ни их свидетелем, ни участником. Зато молодые ребята поколения рубежа 1960-х - 1970-х, слушавшие "Кино" во дворах Москвы, Ленинграда, Красноярска, Казани, Читы, Саратова на разбитых "романтиках" и смотревшие в кинотеатрах "Иглу", встретили "лихие 1990-е" морально подготовленными, вытянув в конце концов страну из той ямы, куда она рухнула со всего размаху.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но почему-то кажется, что будь Виктор Цой сейчас жив, он бы не стал плевать в свою Родину, умотав в Израиль, или демонстрировать, что происходящее его не касается, как поступили многие рок-звезды той ушедшей вместе с ним эпохи. К счастью, космополитами и русофобами среди "героев вчерашних дней" оказались не все…