В чем состоит феномен сохраняющейся на протяжении десятилетий огромной популярности на постсоветском пространстве лидера группы "Кино" и его творчества
Тридцать лет назад, 15 августа 1990 года в 12:28 по Москве, на 35-м километре шоссе Слока – Талси в Тукумском районе Латвийской ССР произошло ДТП. Темно-синий "Москвич 2141" на большой скорости вылетел на встречную полосу, где столкнулся с рейсовым "Икарусом". Водитель легковушки скончался на месте, кроме него в аварии никто не пострадал. Уже через несколько часов весь Советский Союз узнал: погиб Виктор Цой – лидер группы "Кино" и один из наиболее популярных рок-музыкантов эпохи "перестройки". С момента смерти Цоя в жизни страны и ее граждан произошло множество событий, которые, по идее, должны были задвинуть в самые дальние уголки коллективного подсознания память об этом человеке. Однако этого не произошло: песни Цоя слушают и поют во дворах, на площадях и стадионах, хит "Перемен" стал гимном протеста во многих странах бывшего СССР, о нем пишут статьи и книги, снимают фильмы, московская "Стена Цоя" по-прежнему является местом массового паломничества, а накануне в Санкт-Петербурге открыли новый памятник певцу. В чем секрет такой популярности, и каких "перемен" на самом деле хотел Виктор Цой?
Новость о том, что Цоя больше нет, потрясла всю страну, хотя последний летний месяц 1990-го был богат на громкие события, вызвавшие большой резонанс в советском обществе: Ирак вторгся в Кувейт, в СССР был принят первый закон о СМИ, отменивший цензуру, зэки из Нерюнгри угнали пассажирский лайнер в Пакистан, Туркмения и Армения объявили о независимости. Но сегодня об этих эпизодах мало кто помнит, а вот о том, что тогда погиб Виктор Цой без труда вспомнят почти все обитатели постсоветского пространства, кому тогда было от 15 до 30 лет.
На похороны музыканта на Богословском кладбище в Ленинграде 19 августа пришли тысячи людей, заваливших могилу цветами. По стране прокатилась волна самоубийств молодых поклонников группы "Кино". В ночь на 16 августа в Москве появилась "Стена Цоя" – своеобразный народный мемориал в память об ушедшем кумире. Чуть позже аналогичные стены возникли в Киеве, Минске, Днепропетровске, Могилеве и других городах Союза. В Санкт-Петербурге, Барнауле, Алма-Ате, Караганде стоят памятники Цою, его именем названы улицы и скверы в нескольких российских городах, а также один из астероидов.
Культ Цоя является исключительно народным, власти к его созданию не имеют никакого отношения и даже нередко блокируют инициативы, связанные с увековечением его имени – иначе памятников Цою в России было бы намного больше. По масштабам его можно сравнить с культом Высоцкого, но сохранением памяти об актере "Таганки" и его творчестве целенаправленно занимается сын Никита Высоцкий, задействуя свои обширные связи в творческой среде и госструктурах, а раскруткой Цоя особо никто не занимается. Всё происходит как-то само собой.
При этом в конце 1980-х группа "Кино" была, конечно, популярна в СССР, но не являлась ни безусловным лидером советского рока, ни абсолютным фаворитом у молодежи. По степени востребованности в распространенных в то время кооперативных "салонах звукозаписи", где за три рубля на аудиокассету заказчика записывали выбранную им музыку, примерно на одном уровне с "Кино" котировались "Алиса", "Наутилус", ДДТ, "Бригада С", "Аквариум", "Ария", "Гражданская оборона" (ГрОб), "Крематорий" ("Крем"), "Звуки Му".
Сам же Цой воспринимался в одном ряду с Кинчевым, Шевчуком, Бутусовым, Гребенщиковым, Летовым и другими фронтменами популярных у советской молодежи рок-групп, из которого он выделялся лишь колоритной восточной внешностью. И не сказать, чтобы Цой мелькал по телевизору чаще других – хитовая во времена "перестройки" программа "Взгляд" уделяла звездам русского рока примерно равное внимание, а в "Утренней почте" и "Музыкальном киоске" никого из них и так не показывали. Также нельзя сказать, что Цой отличался какими-то излишне смелыми или оригинальными высказываниями: он не звал на баррикады, не клеймил партократов и Сталина, не агитировал за демократию – в этом плане многие его коллеги смотрелись намного ярче. Будучи по природе немногословным, лидер "Кино" больше говорил о своем творчестве, уклоняясь от разговоров про политику.
Да, в активе у Цоя была главная роль в фильме "Игла", принесшая ему звание "Лучшего актера 1989 года", и небольшой, но важный эпизод в культовой "Ассе", однако тогда же Кинчев снялся во "Взломщике", Шевчук – в "Духовом дне", Мамонов – в "Такси-блюзе". Сегодня эти картины смотрятся наивно и не способны вызвать особого интереса у избалованного современного зрителя, а тогда все они становились событиями.
Некоторые связывали появление культа Цоя с его ранним уходом из жизни – на пике славы после грандиозного концерта в "Лужниках", организованного Юрием Айзеншписом, когда на стадионе впервые с 1980-го зажгли чашу Олимпийского огня. Видя, что творится в Союзе после смерти Виктора Цоя, его приятель, лидер группы "Зоопарк" (тоже имевшей в конце 1980-х звание культовой) Майк Науменко заметил: "В нашей стране желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным". Однако Цой был далеко не единственной советской рок-звездой, кто рано ушел из жизни. Но ни Башлачев, ни Курехин, ни сам Науменко, ни Горшенев, ни Летов не обрели после смерти такого же культового статуса как Цой – их помнят и вспоминают только преданные фанаты и близкие, а лидера "Кино" – миллионы.
Видимо, все-таки главный секрет сохраняющейся на протяжении десятилетий мега-популярности Виктора Цоя кроется в его песнях. Не являясь безусловными шедеврами в чисто музыкальном плане, они удивительно точно передавали настроение молодежи, хорошо вписываясь в тот временной контекст и позволяя слушателям ассоциировать себя с главным лирическим героем, которым был сам Цой.
Во дворах, где собирались компании старшеклассников и пэтэушников, в студенческих общагах и солдатских казармах бесконечно крутили на раздолбанных магнитофонах, перематывая ради экономии ресурса батареек кассеты карандашом, "Последнего героя", "Пачку сигарет", "Звезду по имени Солнце", "Маму – анархию", "Восьмиклассницу", "Легенду", "Троллейбус", "Хочу перемен!" и, конечно, "Группу крови". Выросшие на этих песнях и ныне вплотную подобравшиеся к 50-летию, а то и перешагнувшие этот рубеж никогда их не забудут. Ведь это была их молодость, пришедшаяся на очень непростое для страны время, певцом которого стал Виктор Цой.
Но песни Цоя, как оказалось, широко востребованы и более молодыми поколениями. Причем в неожиданном для автора контексте.
Будь лидер "Кино" жив, он бы очень удивился, узнав, что в словах его песен, оказывается, заложен большой политический смысл и даже призыв к революции. Как неоднократно отмечали хорошо знавшие Цоя люди, ставшая гимном евро-майдана в Киеве, "болотной революции" и прошлогодних митингов в Москве, а также ныне происходящих протестов в Белоруссии "Хочу перемен!" (1986 год) не имеет никакого отношения к политике. Это призыв измениться самому, адресованный людям, которые устали от рутины и хотят изменить свою жизнь, не более.
Гитарист группы "Кино" Юрий Каспарян:
"Перемен" писалась не для толпы… Местоимение "наши", используемое в тексте, относится к очень узкому кругу людей. Самых близких, с которыми, возможно, ты сидишь рядом на кухне каждый вечер".
Режиссер-постановщик фильма "Асса" Сергей Соловьев:
"Я сам махал руками в той десятитысячной толпе в Парке Горького. И вот в этой толпе – я готов дать расписку кровью – ни один не знал, каких именно перемен он хочет, и ни один по-настоящему их не хотел".
Однако, как показало время, за тридцать с лишним лет ничего лучше этой песни для протестных акций под лозунгами "Долой!" и "Мы здесь власть!" никто не написал, хотя, конечно, попытки были. Ответ на то, как отреагировал бы на подобное использование своего произведения сам Цой, он дал в также широко крутящейся на митингах "Группе крови": "Я не хочу победы любой ценой, я никому не хочу ставить ногу на грудь". Впрочем, тех, кто выходит на улицы сносить и шатать очередной "преступный режим", это мало волнует.
Не менее удивительная метаморфоза произошла и с цоевской "Кукушкой", кавер которой в исполнении Полины Гагариной стал саунд-треком к фильму "Битва за Севастополь". Теперь она, став вновь очень популярной, воспринимается как песня о Великой Отечественной войне, хотя Цой, когда ее писал незадолго до своей гибели, ничего такого не подразумевал. Хотя, возможно, и не возражал бы против такой трактовки.
Вне зависимости от отношения к творчеству Виктора Цоя, необходимо признать, что оно оказалось вневременным, и нет сомнения, что его песни и дальше будут звучать на самых разных площадках еще не одно десятилетие. Ведь каждый может найти в них что-то свое, а это признак настоящего таланта. Поэтому в каком-то смысле Цой действительно жив.
