Укрепляет ли принятие анти-ЛГБТ закона стратегическое партнёрство между Казахстаном и Россией, или это естественный разворот казахских элит?

12 ноября 2025 года мажилис Казахстана единогласно одобрил законопроект о запрете "пропаганды ЛГБТ" в СМИ, интернете, рекламе, кино и других сферах публичного пространства. За этим решением кроется не просто изменение законодательства, а системный сдвиг в идеологической ориентации страны. Поправки затрагивают девять законов, вводят денежные штрафы за нарушения, а также жёсткий контроль над контентом. Примечательно, что казахстанские власти прямо ссылаются на российский опыт, даже упоминая в тексте закона, что "международное движение ЛГБТ" признано экстремистским и запрещено в России. Это делает законопроект не только внутренним регулятором, но и внешнеполитическим сигналом. На фоне усиления российской риторики о "традиционных ценностях" как элементе национальной безопасности и мягкой силы, решение Казахстана выглядит как включение в общий консервативный фронт под российским идеологическим наставничеством. Но насколько это способствует укреплению Москвы в качестве центра притяжения для постсоветских государств в условиях глобального культурного противостояния?

Принятие в Казахстане анти-ЛГБТ закона нельзя рассматривать изолированно от динамики российской внутренней и внешней политики последних лет. В ноябре 2023 года российский Верховный суд полностью запретил "международное общественное движение ЛГБТ", признав его экстремистским. Эта мера стала кульминацией многолетней эволюции российского законодательства – от закона о запрете "пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних" в 2013 году до его расширения на всех граждан в 2022 году и полного запрета движения в 2023-м. 

Москва сформировала цельную идеологическую конструкцию, в которой защита "традиционных семейных ценностей" выступает не только как внутренний приоритет, но и как элемент международной идентичности России. В этой парадигме ЛГБТ-движение позиционируется не просто как общественное явление, но как инструмент "западного культурного кода", направленного на подрыв традиционного уклада и ослабление суверенитета стран-мишеней. 

Российские официальные лица на международных площадках, включая ООН, последовательно отвергают попытки включить гендерную повестку в глобальные правозащитные стандарты, настаивая на приоритете национальных ценностей и культурного суверенитета. Таким образом, идеология "традиционных ценностей" становится инструментом "мягкой силы", с помощью которой Россия консолидирует консервативные силы в мире и особенно на постсоветском пространстве. 

Казахстан, обладающий глубокими культурными, религиозными и геополитическими связями с Россией, оказался в числе первых, кто не просто одобрил, но и юридически закрепил эту идеологию. Важно, что закон не просто заимствован, а прямо ссылается на российский правовой прецедент – упоминание запрета ЛГБТ-движения в России как экстремистского в самом тексте казахстанского закона делает его частью единого правового и идеологического поля. Это выходит за рамки простого "влияния" и указывает на координацию или, по крайней мере, сознательное следование за лидером консервативного блока.

Для Казахстана такой шаг также решает внутренние задачи. Президент Токаев столкнулся с растущим недовольством социальной базы, особенно в регионах, и потребностью укрепить легитимность режима через апелляцию к традиционным ценностям. Принятие закона позволяет консолидировать консервативное большинство, одновременно демонстрируя независимость от "западных стандартов", которые всё чаще воспринимаются как форма давления. Однако ключевым фактором остаётся внешнеполитическая составляющая: в условиях обострения геополитической конкуренции между Западом и "альтернативным миром", ведущую роль в котором претендует играть Россия, такой выбор является стратегическим.

С российской точки зрения, принятие аналогичного закона в Казахстане имеет высокую символическую и практическую ценность. Во-первых, это подтверждает успешность экспортной модели российской идеологии – если даже такой относительно светский и ориентированный на Запад Казахстан следует московскому курсу, значит, идеологическое влияние России усиливается. Во-вторых, это создаёт прецедент для других стран Центральной Азии, где дискуссии о ЛГБТ только начинаются. Успех в Казахстане может стать катализатором аналогичных инициатив в Узбекистане, Киргизии или Таджикистане, где власти также стремятся подчеркнуть свою "традициональность" и дистанцироваться от западных требований.

Кроме того, новый закон укрепляет правовую и политическую интеграцию в рамках таких структур, как ЕАЭС и ОДКБ, где Россия продвигает не только экономическую и военную, но и ценностную повестку. Единое понимание угроз – в том числе "культурных" – повышает уровень доверия и координации между союзниками. В перспективе это может привести к созданию общих ограничений на контент, совместных мониторинговых механизмов и даже унифицированной правоприменительной практики по таким вопросам.

Международные правозащитные организации ожидаемо уже выразили обеспокоенность по поводу казахстанского закона, назвав его угрозой свободе слова и правам меньшинств. Однако для Москвы и Астаны такая критика, скорее всего, будет воспринята как подтверждение правильности выбранного курса – ведь именно в "давлении Запада" российская пропаганда видит доказательство "агрессивности" гендерной идеологии. 

Таким образом, принятие закона о запрете ЛГБТ-пропаганды в Казахстане – это не просто внутреннее событие, а важный элемент формирующегося консервативного альянса под идеологическим лидерством России. Для Москвы это означает укрепление своего влияния на ключевого партнёра в Центральной Азии, подтверждение эффективности её ценностной дипломатии и создание прецедента для дальнейшей экспансии этой идеологии в регионе. В долгосрочной перспективе подобные шаги способствуют созданию альтернативной системы международных норм, основанной не на универсальных правах человека в западном понимании, а на суверенитете, традициях и коллективной идентичности. Это позволит укрепить российский курс, направленный на построение многополярного мира с несколькими центрами силы, и, безусловно, усилит позиции нашей страны как одного из подобных центров со своими чёткими ценностными ориентирами...