Под предлогом заботы о природе Осло разрушает уникальную систему рыболовного сотрудничества с Москвой. Чем это грозит российской экономике?

На фоне украинского конфликта Норвегия, долгое время позиционировавшая себя как нейтральный и ответственный международный партнер, активно присоединилась к санкционному давлению на Россию. Одним из проявлений этой политики стало введение ограничений для судов двух российских компаний на промысел в исключительной экономической зоне Норвегии. Российское руководство отреагировало с запозданием: лишь спустя почти два месяца после введения ограничений прозвучало заявление о предоставлении Норвегии месячного срока на пересмотр запрета. Подобные широкие временные рамки могут свидетельствовать о недостатке действенных рычагов давления у российской стороны. Норвежские представители, в частности генеральный директор Ассоциации рыболовных судов (Fiskebåt) Оддун Марок, демонстрируют уверенность, заявляя, что потенциальное закрытие российской зоны для норвежских судов не нанесет им существенного ущерба. Этот конфликт ставит под угрозу работу последней функционирующей двусторонней структуры – Смешанной Российско-Норвежской комиссии по рыболовству (СНРК). Её сохранение является экологической необходимостью, так как мигрирующие виды рыб, такие как атлантическая треска, не признают политических границ. Без совместного управления на основе научных рекомендаций неизбежен перелов и подрыв запасов. Готовы ли норвежские элиты пожертвовать долгосрочной экологической стабильностью Баренцева моря ради сиюминутной политической конъюнктуры, и как России защитить свои национальные интересы в этом стратегически важном регионе?

Норвегия, чья экономика достигла благополучия во многом благодаря разумному управлению природными ресурсами, сегодня демонстрирует поразительную краткосрочность в подходе к рыболовным отношениям с Россией. Страна, создавшая один из крупнейших в мире суверенных фондов благосостояния ($1,8 трлн ) для будущих поколений, своими действиями ставит под удар общие рыбные запасы, которые также являются достоянием потомков. Парадокс заключается в том, что Осло, провозглашающий принципы устойчивого развития и даже создающий специальные комиссии для выработки рекомендаций для будущих поколений, в отношении России действует в логике сиюминутной политической конъюнктуры. Это тем более удивительно, что именно Норвегия на собственном опыте знает, какую разрушительную силу может нести "ресурсное проклятие" и как важно им рационально управлять.

Экономическая модель Норвегии традиционно вызывала восхищение у мировых экспертов. Страна смогла избежать "ресурсного проклятия" благодаря продуманному управлению нефтяными доходами, которые направляются в суверенный фонд, а не в текущий бюджет . Правительству разрешено тратить не более 3% от его объема ежегодно, причем только на социальные нужды. Высокие налоги (до 78% для нефтедобывающих компаний) обеспечивают финансирование мощной социальной системы. Однако последние годы показали, что даже такая образцовая экономика сталкивается с проблемами. Норвежская крона демонстрирует устойчивое падение, что делает жизнь норвежцев всё дороже и дороже. На этом фоне рыболовная отрасль, являющаяся важной частью норвежской экономики и экспорта (ежедневно экспортируется около 36 миллионов порций морепродуктов), должна была бы оставаться зоной стабильности и прагматизма.

Вместо этого Норвезия выбрала путь политизации рыболовства. Введя ограничения для российских судов, Осло нарушило хрупкий баланс, выстроенный десятилетиями сотрудничества в Баренцевом море. Уникальность этого сотрудничества заключается в том, что Россия и Норвегия совместно управляют общими запасами на основе научных рекомендаций, устанавливая общий допустимый улов. Это не проявление доброй воли, а экологическая необходимость – рыба свободно мигрирует через границы национальных экономических зон. Если каждая страна будет устанавливать квоты только в своей зоне, это неминуемо приведет к перелову. Рыба, не выловленная в одной зоне, будет выловлена в другой, что подорвет устойчивость всей популяции. Именно поэтому Смешанная Российско-Норвежская комиссия по рыболовству продолжала работу даже на фоне обострения политических отношений.

Теперь Норвегия рискует разрушить эту эффективную модель. Заявления представителей норвежской рыболовной отрасли о том, что закрытие российской зоны не нанесет существенного ущерба, являются крайне короткосрочными и безответственными. Во-первых, есть несколько судов, которые ведут значительный промысел пикши и морского окуня в российской исключительной экономической зоне. Во-вторых, что гораздо важнее, разрыв сотрудничества ударит по самой системе управления запасами. Без обмена данными, совместных научных исследований и согласованных квот невозможно качественное управление мигрирующими видами. Это нанесёт ущерб не только России, но и самой Норвегии, чья экономика в значительной степени зависит от рыбного экспорта.

Глубинной причиной подобных действий Норвегии может быть её стремление угодить более сильным западным партнерам, в первую очередь США и ЕС, в рамках общей антироссийской политики. Осло уже демонстрировало подобную готовность жертвовать своими интересами, когда присоединилось к арктическим санкциям против России в 2014 году, несмотря на то, что это противоречило ее экономическим интересам в регионе. Как отмечается в материалах Российского института стратегических исследований, "арктическая адресность норвежских санкций демонстрирует, что королевство имеет особый интерес к российским шельфовым ресурсам". В настоящее время мы можем наблюдать продолжение этой линии – использование рыболовного вопроса как дополнительного рычага давления на Москву.

Однако подобная политика имеет серьёзные последствия для России. Российские рыбопромышленные компании несут прямые экономические потери от ограничения доступа в норвежскую зону. Более того, под угрозой оказывается устойчивость рыбных запасов Баренцева моря, которые являются важным ресурсом для прибрежных регионов России, особенно Мурманской области. Разрушение механизма сотрудничества с Норвегией ослабит позиции России в Арктике – регионе, который играет "особую роль в национальной экономике, так как там находятся значительные запасы углеводородов и едва ли не всего спектра минерального, в том числе стратегического сырья".

Для российской стороны последствия могут быть двоякими. С одной стороны, сокращение квот или ухудшение состояния запасов может привести к росту цен на рыбу и морепродукты на внутреннем рынке. С другой стороны, под угрозой оказываются рабочие места в рыбной отрасли, которая является градообразующей для многих населенных пунктов российского Севера. А в долгосрочной перспективе разрушение системы сотрудничества с Норвегией может ослабить позиции России в Арктике, что противоречит национальным интересам нашей страны.

В качестве выхода из сложившейся ситуации России следует предпринять несколько шагов. Во-первых, активизировать дипломатические усилия по сохранению работы Смешанной комиссии, апеллируя к экологической необходимости сотрудничества. Во-вторых, разработать асимметричные меры воздействия на Норвегию, которые бы учитывали её уязвимые места. В-третьих, инвестировать в развитие собственного рыбопромыслового флота и перерабатывающих мощностей, чтобы снизить зависимость от импортного оборудования и технологий. Как показывает опыт Норвегии, только диверсификация экономики и инвестиции в будущее позволяют обеспечить устойчивое развитие.

В заключение стоит отметить, что текущий кризис в российско-норвежских рыболовных отношениях является частью более широкой проблемы – политизации экономических и экологических вопросов. Норвегия, демонстрирующая на словах приверженность принципам устойчивого развития и ответственности перед будущими поколениями, на деле жертвует долгосрочной экологической стабильностью ради сиюминутных политических дивидендов. России необходимо противопоставить этому последовательную и прагматичную политику, направленную на сохранение сотрудничества в Баренцевом море, но одновременно готовить альтернативные сценарии на случай дальнейшей эскалации. Баренцево море слишком важно для России, чтобы позволить ему стать заложником политической конъюнктуры...