Из-за "особой позиции Варшавы" возникла нелепая ситуация: высший пост в Евросоюзе до ноября 2019-го будет занимать человек, за которого проголосовали все, кроме страны, которую он, собственно, представляет. Шидло и её соратники по правящей партии "Право и справедливость" во главе с Ярославом Качиньским считают, что Туск, сидя в кресле главного еврочиновника, действует в первую очередь в интересах Германии, а не своей родины. Однако выковырять его оттуда у поляков не получилось. 

Впрочем, "проблема Туска" является не единственным камнем преткновения в отношениях Польши с остальным Евросоюзом. Так, недовольство Брюсселя вызывает внутренняя политика польских властей, направленная на "ограничение демократии, подавление прав и свобод граждан". Особенно руководству ЕС не понравилась реформа конституционного суда, лишившая этот орган самостоятельности и превратившая его в придаток правительства. 

Некоторые члены Евросоюза, в первую очередь Германия, не скрывают раздражения в связи с попытками Польши внести дополнительные раздражители в и без того непростые отношения с Россией. Это касается и требований Варшавы ужесточить санкции в отношении Москвы, и однозначной поддержки киевского режима, и стремления поляков не допустить увеличения поставок российского газа в Европу по северным маршрутам (9 марта они, вопреки пожеланиям Берлина, запретили "Газпрому" использовать для этого свой газопровод "Opal"). Многим не нравится и откровенная проамериканская позиция Польши, которая фактически выступает в Евросоюзе в роли проводника интересов США. Как полагают эксперты, переизбрание Туска стало маленькой местью Варшаве со стороны Брюсселя и Берлина. 

Впрочем, поляки тоже не остаются в долгу. Они резко критикуют руководство Евросоюза, возлагая на него ответственность за миграционный и финансовый кризисы, обвиняют немцев в том, что те, навязывая своё видение будущего Евросоюза другим, ведут его к распаду. Польша была единственной, кто отказался согласовать директиву ЕС "въезд-выезд", которая предусматривала введение дополнительных ограничений для граждан третьих стран, пересекающих границы Союза. 

Но особенно резко Варшава выступает против предстоящей реформы ЕС, получившей название "Европа разных скоростей". Она предполагает, что каждая страна-участница самостоятельно определяет уровень своей интеграции и те программы, в которых она готова участвовать. Естественно, это будет зависеть не только от желания, но и от возможностей, в том числе финансовых. Или, выражаясь проще, кто хочет больше, тот делает и платит больше. Польша, которая при вступлении в ЕС получила лучшие условия, по сравнению с другими восточноевропейскими странами, видит в реформе угрозу своим интересам и намерена всячески ей препятствовать. Об этом и заявила Шидло на посиделках в Брюсселе. 

При таких серьёзных противоречиях было бы логично, если бы Варшава по примеру Лондона заявила о готовности покинуть ЕС или хотя бы ограничила свое участие в его деятельности. Но не тут-то было. На брюссельском саммите премьер Шидло, от души пройдясь по адресу евробюрократов во главе с ненавистным Туском, тут же на голубом глазу сообщила, что особая позиция Польши не должна никоим образом повлиять на объём дотаций, получаемых страной из "общака" ЕС. 

То есть, мы будем делать всё, что хотим, а вы будете за это платить. 

Изумительная по своей наглости позиция. Впрочем, для польских политиков собственные сиюминутные "хотелки" всегда были важнее общеевропейских интересов. В этом смысле Шидло, Качиньский и их соратники являются прямыми идейными наследниками правителей Второй Речи Посполитой, созданной Антантой на обломках Германской, Австро-Венгерской и Российской империй после Первой мировой. 

Несмотря на поучительность короткой истории этого искусственного государственного образования, которое ехидный Черчилль называл "европейской гиеной", а правдоруб Маяковский определял как "географическую новость" (см. "Стихи о советском паспорте"), нынешние польские власти не извлекли из неё никаких уроков.

Едва образовавшись, новое государство стало проводить агрессивную политику, стремясь воссоздать средневековую Польшу "от Балтики до Черного моря". У раздавленных позором Версаля немцев поляки оттяпали часть Познани и Силезии, у не очухавшейся от двух войн России – западные регионы Украины и Белоруссии, у литовцев – их столицу Вильнюс. Раскинуться от моря до моря у Второй Речи не получилось, но загребла она под себя немало чужих земель и собиралась продолжить начатое. 

Проживи ещё на свете лет десять маршал Пилсудский, которому поляки и были обязаны возрождением государственности, глядишь, и преуспели бы. Но его наследники оказались лишь бледной тенью творца "чуда на Висле".

Власти Польши, где представители титульной нации составляли лишь 60% населения, без поправок на существующие реалии тупо копировали национальную политику Первой Речи Посполитой, всячески притесняя и гнобя украинцев, белорусов, литовцев, немцев, чехов и прочих "инородцев". Недовольства нацменьшинств в Варшаве предпочитали не замечать, строя планы дальнейшего расширения державы.   

Отношения с соседями у поляков были отвратительными, а Советский Союз они рассматривали как основное направление экспансии. Однако до поры до времени силёнок для самостоятельных решительных действий у Варшавы не хватало. Всё изменилось после прихода к власти в Германии нацистов, объявивших целью своей политики уничтожение коммунизма, что тогда являлось синонимом России. Это в полной мере отвечало интересам польской элиты, которая нашла в Гитлере верного партнёра и союзника. 

В нынешней Польше об этом вспоминать не принято, но факт остается фактом: именно польские правители, которых тот же Черчилль (даром, что нобелевский лауреат по литературе) называл "гнуснейшими из гнусных", внесли огромный вклад в то, чтобы Третий рейх сумел окрепнуть и набраться сил, а Вторая мировая война, которой вполне можно было избежать, стала самой печальной страницей в истории человечества (да и самой Польши).   

Мало того, что поляки, имевшие союзный договор с французами, приветствовали ввод немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону и вызвались представлять интересы Германии в Лиге наций, они ещё и способствовали аншлюсу Австрии, спровоцировав конфликт с Литвой, который едва не перерос в войну. Пока Москва и Париж урезонивали Варшаву, немцы под шумок вошли в Вену. 

Весьма паскудную роль поляки сыграли и во время чехословацкого кризиса 1938 года. Они не только отвергли предложение Франции присоединиться к их союзу с чехами против Гитлера, но и отказались пропустить через свою территорию советские войска, готовые выступить на помощь Чехословакии. А сразу после мюнхенского сговора, "гнуснейшие из гнусных", пользуясь растерянностью Праги, под предлогом "защиты соотечественников" отжали у неё промышленно развитую Тешинскую область, где этнические поляки составляли менее трети населения. 

В 1939-м, когда отношения между Берлином и Варшавой стали портиться, и немцы выдвинули вчерашним "друзьям" ультиматум с требованием вернуть Данциг (кстати, имевший статус вольного города, и Польше, вообще-то, не принадлежавший) и предоставить транспортный коридор в Восточную Пруссию, французы, уже понимавшие, что вот-вот начнется война, предложили полякам договориться с румынами о совместных действиях против вермахта, раз ими всё равно уже был заключён союз против СССР. Варшава высокомерно отказалась, полагая, что Гитлер блефует и нападет на Россию через территорию польской союзницы Румынии. 

Позже, руководствуясь теми же мотивами, Бек, Рыдз-Смиглы и Мосцицкий помножили на ноль усилия Парижа и Лондона, пытавшихся уговорить их принять помощь Сталина в случае германской агрессии. Буквально за две недели до германского вторжения начальник польского генштаба генерал Стахевич заявил французскому и британскому военным атташе, что никакого договора с Советами не будет, поскольку Пилсудский когда-то сказал: "Польша никогда не согласиться, чтобы иностранные войска вступили на ее территорию". 

А вот немцам на заветы покойного маршала было наплевать, и вскоре поляки получили возможность убедиться в том, как их правители были не правы. Но исправить ничего уже было нельзя. 

Сейчас пани Шидло и её соратники повторяют ошибки своих предшественников, только теперь роль их самого большого друга вместо нацистской Германии играют США. Будучи уверены в поддержке и защите Вашингтона, поляки считают, что могут, как и восемьдесят лет назад, проводить политику, идущую вразрез с интересами других европейцев и по любому поводу занимать "особую позицию", не забывая требовать для себя дотации и преференции. 

В тот раз всё закончилось для них печально. В том, что сейчас будет как-то иначе, есть большие сомнения.