Для чего содомизируют и разлагают армии Запада

Министерство обороны США начнет набор в вооруженные силы страны трансгендеров. Таков вердикт окружного суда в Вашингтоне, содержащий отказ президенту США в праве влиять на политику призыва новобранцев. Ранее Федеральный суд заблокировал поправки в законодательство, предложенные Дональдом Трампом, согласно которым трансгендеров нельзя было ставить "под ружьё". Американский лидер полагал, что такие "военнослужащие" создадут дополнительные финансовые нагрузки, будут провоцировать конфликтные ситуации и снижать  эффективность подразделений, в которых будут служить.

Продолжающееся реформирование армий стран НАТО в контексте современных западных ценностей вызывает немалое изумление. Всё это внедрение "толерантности" в самых её безобразных формах и "расширение прав и свобод" военнослужащих прямо ведет к подрыву боеспособности.

Любой историк поведает, как изнеженность и  извращённость нравов превратили победоносные римские легионы, перед которыми трепетал весь мир, в сборище гедонистов, заботящихся только об удовольствиях, увлечённых интригами и корыстью, неспособном защитить даже столицу империи.

Так для чего же Запад встаёт на "античные грабли", подрывая собственную обороноспособность?

Всё очень просто. Армия, или, вернее, присущий ей воинский дух несёт онтологическую угрозу идеологическому базису Западного мира.

Армия по своей сути является институтом достаточно консервативным и традиционалистским. И если инновации в вопросе вооружений и технологий управления в настоящее время здесь внедряются достаточно легко, то с вопросами, относящимися к мотивационной сфере и системе отношений, всё гораздо сложнее.

В самом деле, суть воинского ремесла с потрясающей точностью передана крупнейшим военным теоретиком Российской империи, генералом от инфантерии Михаилом Драгомировым: "Если бы всякий военный был проникнут мыслью, что он назначается как кровавая жертва для блага всего народа; что он в народе представитель великого принципа, что "нельзя иметь любви больше того, как душу свою положить за други своя"; если б это помнили постоянно, возник бы другой строй мысли и другое обращение, и другой характер занятий; мы, обречённые на смерть, должны вести и держать себя, как таковые…".

Этот принцип, в основе которого лежит идея самопожертвования, является стержневым для любой армии. И, строго говоря, боеспособность армии зависит во многом от того, насколько глубоко военнослужащие прониклись осознанием себя, как потенциальной добровольной кровавой жертвы за свою страну.

Совершенно очевидно, что такой подход глубоко антагонистичен духу "мира чистогана" и общества потребления, который уже давно, и не без успеха, внедряется в западные армии.

Армия в определенной степени является государством в государстве, и, функционируя в соответствии с принципами прямо противоположным тем, на которых строится окружающее общество, обладая при этом значительными ресурсами и возможностями влияния на жизнь страны, несет опасность для основ современного западного общества. Как некогда совершенно справедливо подметил Мао Цзэдун, "винтовка рождает власть".

Поскольку ликвидировать институт армии не представляется возможным, перед архитекторами западного общества встают две задачи. Первая – минимизировать политическое и, - главное, - морально-нравственное влияние военных на общество, сделать винтовку "бесплодной", "стерилизовать" её. Вторая – насадить в армейской среде идеалы, стандарты и принципы, господствующие в обществе.

Ещё в 1950-е годы видный военный теоретик Евгений Месснер писал: "Деньгами пытаются подменить сознание воинского долга. Американские солдаты привыкли к денежным наградам: лётчики на войне имели "комиссионные" от выполненной бомбёжки. Генерал Паттон штрафовал своих офицеров и солдат на фронте за небрежность в одежде…"

Месснер, явно симпатизирующий западному блоку, указывает: "Во время Корейской войны американский "Штаб психологической войны" установил давать каждому перебежчику-северокорейцу тысячу долларов (впрочем, некоторые члены штаба полагали, что душу воина можно оценить в 100 долларов). Но меркантильность не одолела дисциплину в армии коммунистической диктатуры, чтобы соблазнять долларами на измену. Как реагировали бы американские солдаты на такое предложение с красной стороны, неизвестно…"

Тут необходимо отметить, что в настоящий момент в большинстве стран Запада роль армии, как опоры режима практически нулевая. Большинство задач по осуществлению принуждения государственные машины этих стран решают вообще не прибегая к насилию. Используя СМИ, общественное мнение, экономические формы воздействия, в крайнем случае с помощью судов. Механизмы столь эффективны, что человека можно буквально стереть в порошок, не прибегая к прямому насилию и помощи традиционных репрессивных структур.

И даже когда без насилия не обойтись, вопросы решаются силами полицейских формирований, или как в США – с привлечением FEMA (тамошний аналог МЧС) и ЧВК.

Собственно, с крушением Восточного блока и распадом СССР изменилась роль вооружённых сил НАТО и при решении геополитических и иных задач за пределами своих стран. Так, например, в локальных конфликтах в странах Ближнего и Среднего Востока значительную часть боевых задач те же американцы решают с помощью ударных БПЛА, которые вообще не относятся к военному ведомству, а находятся в распоряжении ЦРУ и обслуживаются гражданским персоналом. То есть оператор боевого дрона не офицер, а вольнонаёмный специалист.

Проводку колонн, охрану периметров "зелёных зон" и военных баз в  Ираке и в Афганистане всё чаще осуществляют не военные, а сотрудники, или, как говоря на Западе, операторы ЧВК.

Примечательно, что этот термин набрал популярность и в вооруженных силах НАТО, где используется как эвфемизм слов "боец" и "солдат". То есть, он как бы не воин, а персонал, по сути придаток к винтовке, пулемету или пушке. Даже в такой подмене понятий есть стремление обесценить воинское служение.

"Демилитаризация" западных армий серьёзно продвинулась. В большинстве стран НАТО гражданские министры обороны – женщины; они управляют "операторами".  

Хорошие оклады, всевозможные бонусы и надбавки, льготы и социальные гарантии действительно способны обеспечить приток рекрутов и их служебное рвение, а система штрафов – приемлемый уровень дисциплины, не хуже, чем патриотизм, представление о воинском долге и чести. Но – в мирное время. А вот если война…

Одному моему знакомому довелось оказаться в Голландии. Причём, не где-нибудь, а на занятиях бронетанковой бригады. Ее командир – немолодой полковник с выразительным и резким лицом и закрученными усами как будто сошёл с картины Рембрандта.  Возникшую у моего знакомого ассоциацию с героическим прошлым Европы усилили летящие в этот момент над полигоном  дикие гуси.  О возникших в его сознании образах мой романтический приятель поведал голландскому полковнику.

Тот не оценил настроя российского гостя и сказал ему с некоторым раздражением, что, мол, вы, русские, свихнулись на войне. Он спросил:

- Чего вы с такой огромной территорией, вцепились в маленькую Чечню и жертвуете жизнями своих солдат (дело было в начале 2000-ых)?

- Ну, как же? Это ведь наша земля. Вы бы что делали, если бы кто на Нидерланды напал? - опешил мой приятель.

- Я бы, пожалуй, уехал в Швецию. Это тоже хорошая страна. Я люблю там отдыхать, у меня много друзей в Стокгольме, - ответил собеседник.

Вконец изумившийся мой знакомый попытался напомнить голландскому комбригу про воинский долг. На это бравый полковник ответил, что он выполняет функции менеджера бригады и хорошо справляется с этой задачей, а обязательств "помирать, непонятно за что, он на себя не брал".

Как мы видим, превращение офицера, командира в "менеджера" танковой бригады, живущего в соответствии с "ценностями" общества потребления и ставящего превыше всего собственное благополучие, налицо.

Но то маленькая Голландия, уже давно отказавшаяся  от геополитических амбиций, "цветущая за гранью дружеских штыков" Североатлантического блока. А вот тем же США приходится воевать постоянно и повсеместно. Война же неизбежно рождает героев и формирует боевое братство. Можно вспомнить историю офицера спецназа ВМС США Майкла Монсура, который погиб во время операции в Ираке в 2006 году, закрыв своим телом брошенную повстанцами гранату и тем самым спасая своих товарищей...

Именно такие  люди, а не "менеджеры" в погонах становятся нравственными ориентирами для солдат. По крайней мере, для некоторых. Ситуацию "усугубляет" профессиональный характер американской армии, в силу чего она становится достаточно закрытым сообществом, живущим по своим правилам и принципам.

В 1918 году наркомвоенмор Лев Троцкий, стремясь не просто поставить под контроль остатки русской императорской армии, но наполнить её абсолютно иным содержанием  и изменить базовые принципы её функционирования, создал Всероссийское бюро военных комиссаров.

Внедряемые в американскую и другие западные армии содомиты и прочие девианты столь широких полномочий, как комиссары Троцкого, исполнить не могут. Тем не менее, они решают схожую задачу – изменить нравственные основы и принципы воинских структур.

Пусть "комиссары"-извращенцы и не получили права отстранять командира от руководства и арестовывать его, но при выявлении признаков "саботажа или измены" (вернее, гомофобии и нетолерантности), им обеспечен мощный карьерный рост. Вот, в германском бундесвере некий бывший мужчина назначен командиром батальона (причём, по некоторым данным, он и пошёл под скальпель ради этого назначения).

Понятно, что эти "содомо-комиссары" отнюдь не усилят боеспособность армии. И может показаться, что в контексте глобального противостояния решение "подтянуть" вооруженные силы до политкорректно-толерантных стандартов западного общества не слишком разумно. Однако следует принимать в расчёт, что Запад едва ли станет воевать с нами традиционным способом. А в гибридной войне, где чуть ли не главным оружием является подлость, предательство и ложь, всевозможные извращенцы и прочие нравственно изувеченные особи куда как хороши.