России нужны не "новые граждане", а "новые жители". Но как эту мысль закрепить законодательно, чтобы перестать тратить государственные ресурсы на бесплатную "подкормку" иностранных дельцов, защитив тем самых права и интересы настоящих россиян?
Ежегодно новыми гражданами России становятся десятки тысяч человек, не проживающих на российской территории, а работающих за рубежом и платящих налоги в бюджет иностранных государств. Их цель – получение экономических преференций после обретения статуса "россиянина". Вот только зачем это настоящим россиянам, вынужденным тем самым делить с подобными дельцами, пользующимися пробелами в российских законах, свои кровные социальные выплаты и гарантии? Сформулируем основные вопросы для законодательного регулирования в сфере предоставления российского подданства, особенно, если речь идет о тех "новых россиянах", которые будут продолжать жить и трудиться за пределами своей новой Родины… Также продемонстрируем разницу между "новыми гражданами России" и "новыми жителями России", дав оценку необходимости корректировки действующей социальной политики в данной сфере.
Статистика предоставления российского гражданства иностранцам, живущим за пределами России, свидетельствует об их преимущественно экономическом интересе в его получении. Расширение практики предоставления гражданства на население, проживающее в юго-восточных регионах Украины, многократно увеличит поток принятых в гражданство и проживающих за пределами России людей. В современных экономических условиях, по оценкам экспертов, это вряд ли будет способствовать развитию России.
Заявленная гуманитарная цель предполагает создание более комфортных условий, в первую очередь экономических, для широкого круга лиц, без элементов селективности приема в гражданство России. Учитывая неспокойную обстановку на Донбассе, участие части населения в вооруженном конфликте, паспорта Российской Федерации смогут получить и лица, имеющие неоднозначный жизненный опыт.
До сих пор остается без ответа ряд важных вопросов, таких как, ограничится ли практика приема в гражданство по гуманитарным соображениям прецедентом ЛНР и ДНР или она будет распространена шире? В том числе будет ли возможно отказать русскоязычным соискателями из других, кроме Украины, стран постсоветского пространства в таких же привилегиях? Какие еще обязательства возьмет на себя Россия в связи с появлением больших контингентов российских граждан, проживающих на территории других государств? Последуют ли за этим договоры, аналогичные заключенным с Абхазией и Южной Осетией? Какие обязательства (если таковые вообще будут) будут возложены на новых граждан по отношению к России, например, в сфере всеобщей воинской обязанности, участия в формировании социальных фондов и тому подобного? К чему может привести ситуация, при которой значительная часть населения целых регионов зарубежных стран имеет гражданство другого государства? Как будет применяться статья 7 ФЗ "О гражданстве" о защите граждан РФ (вне зависимости от места проживания)? Как повлияет прием в гражданство значительного контингента избирателей, не живущих в России, на итоги будущих выборов? Не станет ли простота получения гражданства жителями Донбасса стимулом для некоторых мигрантов из других стран к переезду в эти регионы, и будет ли учитываться стаж проживания при приеме в гражданство РФ? И можно ли назвать то, что делает Россия, предоставляя свое гражданство лицам, проживающим за ее пределами, политикой взаимодействия с диаспорой или соотечественниками?
Несмотря на общее сочувствие и стремление помочь в решении проблем, с которыми сталкиваются жители Донбасса и других регионов бывшего СССР со сложной обстановкой, россияне вряд ли согласятся с тем, что помогать их решению нужно только путем быстрого приема в гражданство и за счет интересов самого населения России. На протяжении нескольких лет, по данным Росстата, уровень жизни населения страны снижается, а аргументы, которые сопровождали неоднозначную пенсионную реформу 2018 года, за минувшие годы не утратили своей актуальности. При этом вряд ли является логичным масштабное расширение круга лиц, на которых будут распространяться социальные программы и финансовые обязательства России, но которые при этом не участвуют в формировании тех самых денежных фондов, покрывающих связанные с этим расходы.
Многие российские эксперты и ученые убеждены, что практика приема в гражданство лиц, не живущих в стране, должна быть максимально сужена до частных случаев и строго определенных категорий населения. Институт гражданства Российской Федерации нуждается в сохранении и повышении своей ценности, а в отношении приема в гражданство иностранцев требуется селективность.
Зачастую журналисты, пишущие о миграционной политике России, путают понятия "жители" и "граждане". Например, год назад авторитетная газета "Коммерсантъ" опубликовала статью, в которой сообщила о том, что "в России сформированы структуры, которые займутся привлечением в Россию новых граждан". На самом же деле России нужны новые жители: не только граждане, но и иностранцы, которые на законных основаниях живут, работают в нашей стране и связывают с ней свое будущее. Мотивация приобретения и предоставления российского гражданства жителям сопредельных с Россией государств понятна, но в современных условиях увеличение количества избирателей и получателей российской экономической помощи за рубежами России не вполне отвечает интересам ее населения.
Зарубежный опыт приема в гражданство и взаимодействия с соотечественниками, проживающими за границей, не дает оснований рассматривать такую практику как определенно положительную для страны, предоставляющей свое гражданство иностранцам до их переезда или даже без такого условия. Остро стоят вопросы избирательных и экономических прав "зарубежных" граждан страны. А соображения исторической справедливости или поддержания связей с этнически близкими "диаспорами" не всегда компенсируют очевидные экономические и политические риски.
Именно поэтому многие страны применяют систему условий, отодвигающих во времени прием в гражданство "соотечественников", ограничивающих их доступ к социальным благам страны получаемого гражданства, или же устанавливают весьма узкие временные рамки для действия программ такого рода.
Кроме того, сравнение российской практики с опытом зарубежных стран приводит к выводу, что предоставление гражданства не должно быть единственным инструментом взаимодействия с соотечественниками или диаспорой в других государствах. В странах, проводящих подобную политику, помимо или вместо приема в гражданство применяется система разнообразных статусов, дающих их владельцам некоторые важные права, но одновременно ограничивающих другие.
В случае же России складывается парадоксальная ситуация: предоставление гражданства рассматривается, по сути, как единственный механизм установления связей с населением других стран, имеющим какое-то отношение к общему советскому или российскому прошлому. Одновременно "новые граждане" получают полный набор экономических и политических прав, оказываясь в несоизмеримо более выгодном положении, чем мигранты, многие годы работающие на территории России и преодолевающие хитросплетения нашего законодательства и правоприменительной практики в сфере миграции и гражданства.
Также можно отметить, что различия в уровне жизни в России и странах, где живет большинство новых граждан-россиян, дает последним дополнительный экономический дивиденд. На фоне зарубежного опыта деятельность России по приему в гражданство населения других государств выглядит намного более масштабной.
Ежегодно гражданами России становятся десятки тысяч человек, не проживающих на ее территории. При этом трудно назвать подобную практику продуманной и имеющей понятные цели и основания. Поэтому негативные проявления этого процесса могут оказаться небезразличными для российского общества. Необходимо учесть лучшие практики и все-таки пересмотреть направление отечественного законотворчества в этой области, ставя на первый план интересы людей, непосредственно живущих в России…
