Стремительно сходящая с ума Украина может превратиться в европейскую Гаити

Глядя на ту вакханалию, что происходит в духовной сфере страны под названием Украина, трудно избавиться от ощущения дежавю. Тотальное переформатирование национального сознания бывало и в истории других стран и народов. Заканчивалось такое неизменно печально: если не для самих "конструкторов", которым иногда удавалось соскочить, то для "широких народных масс" – обязательно. Закон маятника исторических процессов не способны отменить ни Наполеон, ни Муссолини, ни Порошенко; и созданные вопреки здравому смыслу химеры рано или поздно исчезали. Взять, к примеру, т.н. Вторую империю на Гаити (была ещё и Первая). История этой исторической нелепости, хотя и мало известна за пределами одноименного карибского острова, но по-своему поучительна. Кстати, на нынешний 2019 год от Р.Х. приходятся одновременно и 170-летие её возникновения, и 160-летие бесславного краха.

Итак, остров Гаити, он же Эспаньола (т.е. "Маленькая Испания" или "Испанька"), как назвал его Колумб, он же Санто-Доминго, как писали в старых официальных документах. С конца XVII века западная треть острова принадлежала французам, а остальное – Испании. Недра Гаити-Эспаньолы ничего ценного не содержали, зато земля была обильна и благодатна: отсюда в Европу потоком шел сахар, хлопок, ром, кофе, ценная древесина. Чтобы всё это растить, рубить и обрабатывать, колонизаторы завезли из Африки множество чёрных рабов, которые составляли подавляющее большинство населения (аборигенов давно истребили). Французов и испанцев было совсем немного, небольшой процент составляли мулаты – потомки смешанных связей, занимавшие промежуточное положение между белыми и чёрными.

Жилось рабам по-разному: под испанцами – получше, под французами – похуже. Тем, что вкалывали на плантациях у месье, было особенно не весело, но беспредела не наблюдалось: двуногое имущество представляло немалую ценность (завозить надо издалека), и просто так его портить смысла не было. Для невольников даже разработали специальный свод прав и обязанностей – "Чёрный кодекс". Им, в частности, гарантировался выходной по воскресеньям для похода в церковь, кормёжка и одёжка, право на жизнь и неполучение побоев (аннулировались в случае бунта).

Домашним рабам (конюхам, кухаркам, лакеям, садовникам, псарям и прочим) жилось получше. Наиболее смышлёные могли продвинуться по социальной лестнице, выучившись и став агрономами, счетоводами или управляющими, получить вольную, а  скопив деньжат, даже обзавестись собственными рабами. В общем, жизнь чернокожих на западе Гаити была невесёлой, но не безысходной.

По сравнению с ними мулаты, т.е. "цветные", считались привилегированной кастой: поголовно грамотные с престижными профессиями (торговцы, адвокаты, врачи и т.п.). Но, обладая имущественными правами, они не имели политических и не могли поступить на госслужбу.

В общем, каждый знал своё место и предел возможностей, и всё в целом было нормально. Не без эксцессов, конечно, но и без перегибов. И лишь Папа Легба (культовый персонаж пантеона местных вудуистов) знает, сколько бы так продолжалось, если бы в далекой метрополии не случилась революция, позже прозванная Великой. Её лозунги вдохновили "цветных" и чёрных, увидевших в событиях в Париже шанс на улучшение своего положения.

Но быстро выяснилось, что "свобода, равенство, братство" – это там, в Европе, а здесь всё будет, как было раньше. По крайней мере, для чёрных. И рабы восстали. Весь остров, включая испанскую часть, стал ареной большой войны. Двенадцать лет с небольшими перерывами армии бывших рабов, отряды "цветных", дружины белых роялистов, французский экспедиционный корпус, испанцы и приплывшие на шухер англичане ожесточённо стреляли и рубили друг друга. За это время взошла и закатилась звезда "чёрного консула" Туссена-Лувертюра – "первого негритянского революционера" по версии советского агитпропа.

В итоге, в конце 1803-го чёрные при помощи "цветных" и британского флота вышвырнули французов с запада острова (на востоке они удержались), и Гаити обрела независимость. Раньше такое в Западном полушарии удалось только северо-американским колонистам, образовавшим США, но те-то были белыми.

Среди победителей преобладали негры, поэтому во главе нового государства, показав мулатам кулак, чтобы знали свое место, угнездился их вожак - один из ближайших сподвижников сгинувшего во французском узилище Лувертюра, 45-летний "генерал" Жан-Жак Дессалин. Мужик он был крутой. Хоть и неграмотный, но отнюдь не глупый, толковый полководец-самоучка, честный и по-своему справедливый, но при этом грубый и жестокий на грани садизма – кровушку чужих и своих лил цистернами, не гнушаясь лично рубить головы пленным и предателям. Зато был популярен у солдат, чего на тот момент было вполне достаточно.

Придя к власти, вчерашний "борец с тиранией" провел зачистку оставшихся белых, провозгласил Гаити "страной только для черных" (мулатам пришлось смириться), а самого себя объявил… императором Иаковом I. Высшей ценностью считалась свобода, которую Дессалин, правда, понимал своеобразно. Поскольку страна лежит в руинах, а "Отечество в опасности", уделом свободного негра был труд на государственной плантации, общественные работы или служба в армии. Пожизненно. Оплата – еда, жизнь – в казарме или бараке, и никаких социальных лифтов. Плюс суровые наказания (вплоть до расстрела) для недовольных такой "свободой", на практике оказавшейся хуже рабства.

Этот расклад восторгов не вызвал ни у кого, и история Первой империи оказалась короткой: монарха убили вчерашние соратники. Кстати, в современной Республике Гаити Дессалина почитают как "отца независимости": национальный гимн называется "Дессалиния", его имя носит один из городов, а физиономия красуется на банкноте в 250 гурдов.

После гибели императора единое государство раскололось: на юге возникла мулатская республика, в центре и на севере существовало чёрное королевство с порядками, заведенными при Дессалине. В 1820-м эти куски собрал воедино "цветной" генерал Жан-Пьер Буайе,  назначивший себя пожизненным президентом вновь созданной республики.

В новом государстве белых уже не было, административным управлением занимались "цветные" (10% населения), составлявшие "политический класс", зато армия, включая командный состав, была почти поголовно чёрной.

Буайе удалось присоединить восточную (испанскую) часть острова, и вся Эспаньола стала единой. Затем независимость Гаити признала бывшая метрополия Франция, но цена этого успеха оказалась непомерной – 150 миллионов франков, которые пришлось брать в кредит у французских банкиров под дикие проценты. Выплачивать их президент решил за счёт "интегрированного" востока, но бывшие подданные Испании восстали, буквально пинками прогнав гаитянских солдат и провозгласив Доминиканскую Республику.

Лишившись богатых земель, Гаити окунулась в пучину кризиса, в стране то и дело вспыхивали восстания и голодные бунты чёрных, которые армия отказывалась подавлять. "Политический класс" лихорадочно пытался найти выход, но получалось плохо: за три года в скукожившейся республике с громадным внешним долгом сменилось пять правительств, но порядка больше не стало. Чёрным генералам всё это не нравилось, и они прямо заявляли мулатам, что пора бы поделиться властью, а не то "армия окажется вместе с народом".

Тогда кому-то из министров-мулатов пришла в голову светлая идея: сделать президентом военного-негра, но такого, чтобы не мешал "продвинутым и образованным" рулить. Идеальная кандидатура была прямо перед глазами – 65-летний генерал Фостен-Эли Сулук, служивший у Буайе начальником охраны. С одной стороны, достаточно авторитетен у вояк (как-никак "герой революции"), с другой – туп, как солдатский сапог, и к тому же неграмотен.

Вождям "цветных" бывший "бодигард" не казался опасным: вспоминали, как лет десять назад президент Буайе, принимая делегацию французских кредиторов и жалуясь на непроходимую тупость бывших рабов, ткнул пальцем в стоящего рядом по стойке "смирно" с оловянными глазами Сулука и под общий хохот изрёк: "Если всё будет так и дальше идти, президентом Гаити станет этот тупой негр".     

Однако "гаитянский Коржаков" оказался отнюдь не примитивной гориллой, каким его считали. Долго состоя при высоких особах, он пришел к выводу, что все беды в стране из-за "цветных" грамотеев и всезнаек, оторвавшихся от "народа", который есть не только соль земли гаитянской, но и тмин в производимом ей кофе. А значит, он, Фостен-Эли Сулук, как представитель этого самого народа, должен всё исправить, опираясь на самую надёжную теорию управления, завещанную великим Дессалином: "упал – отжался".

Став президентом, бывший охранник первым делом разогнал всех "цветных" министров и депутатов, назначив на их места чёрных генералов и полковников. Шибко умных чиновников-мулатов отовсюду повычистили, заменив младшими офицерами и толковыми сержантами, которые хотя нигде не учились, зато прекрасно умели ходить строем. Такая кадровая политика очень понравилась армии.

Выдвинув лозунг "Гаити, встань с колен!", Сулук тут же принялся воплощать его в жизнь. Первым с колен он встал сам, в 1849 году провозгласив себя по примеру своего кумира императором Фостеном I.

Но, в отличие от Дессалина, не придававшего большого значения внешним атрибутам, создатель Второй империи был в этом вопросе дотошен. Себя он повелел именовать скромно, но со вкусом: "Ваше Темнейшее величество, повелитель всех чёрных, защитник Свободы и Достоинства". Поначалу гаитянского монарха увенчали спешно изготовленной местными умельцами короной из позолоченного картона, но он остался недоволен и повелел заказать в Париже пристойный головной убор из золота с драгоценными камнями, обошедшийся Гаити в 5% годового бюджета. Когда новая корона была готова, провели повторную церемонию, во всём, вплоть до деталей вроде горностаевых мантий для царственной четы (только с поправкой на цвет кожи участников) повторявшую коронацию Наполеона и Жозефины, как её представляли по шедевру кисти Давида.

Параллельно Фостен I принялся создавать новую аристократию, раздавая приближённым ранее экспроприированные у белых плантации с присовокуплением их отнюдь не благозвучных названий к титулам новых владельцев. Так в империи появились герцоги Мармелад и Конфет, графья Рыжий Терьер и Дождь-как-из-ведра, бароны Клистир и Грязная дыра, и прочие "дворяне". Для награждения отличившихся учредили множество орденов с пышными названиями, которые хотя и сделаны из жести, зато были большими по размеру.

Для императорских гвардейцев изготовили нарядную форму и заказали в России медвежьи шапки, которые увенчали блестящими "кокардами", привезёнными из Франции. Редкие гости из бывшей метрополии с трудом сдерживали смех, глядя на марширующих по Порт-о-Пренсу здоровенных негров в быстро облезших в тропиках меховых головных уборах с блестящими кругляшами, на которых красовалась надпись: "Сардины в масле. Бартоп и компания. Лорьян".

Государственным языком на Гаити безграмотный император провозгласил местный креольский диалект, представлявший упрощенную версию французского с вкраплениями из дюжины других языков, вплоть до арабского. Литературный французский запретили, как язык "страны-агрессора".

Улицы городов обклеили портретами с изображениями Богоматери, держащей на руках чернокожего младенца с ликом Фостена. Периодически "иконы" плакали, что было приказано считать проявлениями чуда. До обретения томоса дело на Гаити, правда, не дошло, поскольку у католиков автокефальных церквей не бывает, но некие соображения насчет скрещивания христианства с вудуизмом у Сулука, говорят, имелись.

Официозная пресса (другой не было) на все лады восхваляла императора, "ведущего вставший с колен свободный чёрный народ к процветанию и новым победам". За тем, чтобы все были довольны и регулярно славили Его Темнейшество, бдительно следили "друзья короны" ("зинглины") – гражданские активисты, понаехавшие в столицу с дикого севера острова (местного аналога Западной Украины). Тех из простолюдинов, кто по дурости не понимал свалившегося на него счастья, недостаточно бурно радовался, переходил в разговоре на французский или, упаси Папа Легба, смеялся над чудотворными "иконами", жестоко избивали. Образованные и зажиточные мулаты за малейшее подозрение в нелояльности рисковали в любой момент стать "участниками заговора" или "шпионами французов". На их происки списывались "временные трудности".

Ситуацию в государстве Сулука исчерпывающе описал консул США Роберт Уолш: "Это деспотизм самого невежественного и порочного вида. Государственная казна – банкрот, население погружено в киммерийскую тьму, люди… боятся высказывать своё мнение о чём-то, за что могут… подвергнуться пыткам".

Интересно, жителям незалежной это ничего не напоминает?

Будучи блестящей как кокарды гвардейцев снаружи, Вторая империя была гнилой внутри: и без того влачащие жалкое существование "свободные" негры не знали, как прокормить семьи; вести бизнес из-за чудовищной коррупции было невозможно; внешний долг выплачивать нечем; объемы производства кофе, рома и сахара падали, то немногое, что удавалось выручить от их продажи в США (с Францией торговля была запрещена), шло в карман императора, его камарильи и генералитета.

Внутренние проблемы Его Темнейшество пытался решить проверенным способом, затеяв "маленькую победоносную войну" с более богатой соседней Доминиканой под лозунгом "объединения Родины". Первый поход на восточных "сепаров" закончился чем-то похожим на Дебальцево-2015, однако народ оповестили о "великой перемоге", отгрохали в Порт-о-Пренсе триумфальную арку и под звон колоколов провели парад. Вторая попытка завершилась аналогично, а вот третья, в 1859-м, наконец, принесла результат. Правда, противоположный ожидаемому. Разбитая доминиканцами и превратившаяся в неуправляемую толпу армия с криками "Доколе нас будут гнать на убой?!" двинулась на столицу с самыми недвусмысленными намерениями. По дороге к ней присоединялись превратившиеся в оборванцев "свободные граждане", внезапно осознавшие, что так больше жить нельзя.

До цареубийства, впрочем, не дошло. Император, его семейство и наиболее проворные придворные, прихватив золотой запас, успели заскочить на корабль, шедший на Ямайку. Так закончилась история Второй империи на Гаити.

Однако разрушительный импульс, данный Сулуком, оказался долгоиграющим. В отличие от процветающей восточной соседки по острову, Гаити так и не превратилась в тропический рай, на многие годы став для информагентств поставщиком новостей о госпереворотах, политических убийствах, массовых беспорядках и прочих бедствиях, включая стихийные. Видно, такая судьба.   

И если народ Украины не очнется и не остановит то, что ныне творят отмороженные "патриоты", страна со временем вполне может стать европейской Гаити со всеми вытекающими последствиями. Отсюда вывод: от собственных сулуков, если уж они завелись, надо избавляться как можно скорее.