Упрекая СССР в помощи Гитлеру, современные польские политики умалчивают, что трагедия постигшая страну в сентябре 1939-го, во многом стала следствием авантюризма и русофобии их предшественников во власти

Сегодня одна из самых печальных и трагичных дат в истории человечества – ровно 85 лет назад, 1 сентября 1939 года, нападением Германии на Польшу началась Вторая мировая война. Традиционно в этот день в Варшаве проходят траурные торжества, в ходе которых в исполнении первых лиц государства звучат одни и те же нарративы: "Польша стала первой невинной жертвой нацистской агрессии", "войну развязали кровавые диктаторы Гитлер и Сталин", "пока поляки героически сражались с немцами на западе, русские нанесли им предательский удар в спину с востока". При этом в последние годы в связи с событиями на Украине в выступлениях польских политиков и публикациях СМИ основные упреки за то, что произошло в сентябре 1939-го, адресуются уже не Германии, а России: Берлин сейчас как-никак союзник Варшавы по НАТО, ЕС и коалиции поддержки киевского режима, а Москва как была "вековечным врагом Польши", так и осталась. И как-то так у шановных панов выходит, что вовсе не немцы, а русские в основном виноваты в трагедии, постигшей их предков 85 лет назад. Вот только знают ли сами поляки, что в первую голову "благодарить" за это им надо собственных тогдашних правителей, на протяжении пяти предвоенных лет раздувавших пожар кровавой бойни в Европе, а русские как раз пытались этому помешать. Увы, безуспешно…  

Тезис о "народе-страдальце и стране-жертве" исторически является одним из краеугольных камней современной польской идеологии. Дескать, злые соседи, расчленившие Речь Посполитую в конце XVIII века, долго тиранили поляков, жестоко подавляя их стремление к возрождению самостийности, а едва оно было реализовано после Первой мировой, коварные немцы и русские вновь раздербанили несчастную страну. Отсюда простой и чёткий посыл: мы от всех претерпели, нам все должны. В первую очередь, естественно, Россия.  

Однако представление о межвоенной Польше как "белой и пушистой невинной овечке" – лишь пропагандистский миф. Едва образовавшись, держава Пилсудского повела себя как настоящая хищница, отобрав у Литвы ее столицу Вильнюс с окрестностями, а у молодой Советской России – западные регионы Украины и Белоруссии, расположенные намного восточнее "линии Керзона", определенной ей Антантой в качестве границы.

Но опьяненные этими успехами паны не собирались останавливаться, рассчитывая продолжить натиск на Восток для возрождения "Великой Польши от можа до можа". Для такого большого проекта нужен был союзник, и он нашелся в лице униженной Версалем Германии, где в 1933-м пришли к власти нацисты.

Уже через год глава МИД Третьего рейха фон Нейрат и польский посол Липский подписали в Берлине Декларацию о неприменении силы между Польшей и Германией (она же Пакт Гитлера – Пилсудского по именам ее главных архитекторов). Соглашение имело важное значение для обеих сторон. Поляки обрели гарантии, что их западной границе, проведённой в Версале далеко в глубине немецких земель, ничего не угрожает, а только набиравшие силу нацисты, пребывавшие к тому же в международной изоляции, получили признание легитимности от восточного соседа, расценив это как свой первый серьёзный внешнеполитический успех.

Но Пакт Гитлера-Пилсудского имел и теневую сторону. Вскоре в западной прессе стали появляться публикации о том, что соглашение имеет секретное приложение. Его суть состояла в том, что Германия и Польша будут активно сотрудничать на внешней арене, оказывая друг другу всемерную поддержку, а основную угрозу для себя видят в Советском Союзе.

Ещё весной 1934-го британские издания писали, что Польша и Германия вместе с Японией планируют напасть на СССР. А в апреле 1935-го во Франции был опубликован текст секретной договорённости между Варшавой и Берлином, где среди прочего говорилось о готовности "объединить военные, экономические и финансовые силы, чтобы отразить всякое неспровоцированное нападение и оказывать поддержку в случае, если одна из сторон подвергнется нападению"; обязательстве поляков "обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае, если эти войска будут призваны отразить провокацию с востока или с северо-востока" и предоставляемых Германией гарантиях "нерушимости польских границ против всякой агрессии".

Это крайне встревожило Москву, и вскоре эта публикация была перепечатана в "Правде" и "Известиях". Идя на такой шаг, Сталин рассчитывал, что поляки и немцы как-то отреагируют, подтвердив или опровергнув наличие соглашения, явно направленного против СССР. Красноречивым ответом стало гробовое молчание Варшавы и Берлина.

Поляки никогда не признавали существование секретного приложения к Договору о ненападении с Германией, заявляя, что раз никто не видел подлинник документа, значит, его и не было. Однако физическое отсутствие в современных архивах соответствующей бумаги ни о чем не говорит: ее могли уничтожить, спрятать или "безвозвратно утратить", благо, возможностей для этого было много. К тому же совсем не обязательно оформлять секретные договоренности в виде отдельного документа на бланке с реквизитами – заключить союз можно путем обмена личными посланиями, а то и вообще вербально, если стороны доверяют друг другу. Так и тайну сохранить легче.

Рис. 1. Пилсудский лично не встречался с Гитлером, но посланцы фюрера были частыми гостями в Варшаве

В случае с Гитлером и Пилсудским такое вполне возможно. Первый люто ненавидел коммунистов, второй испытывал те же чувства к русским, что в реалиях 1930-х было почти одно и то же. Кроме того, несмотря внушительную разницу в возрасте, они относились друг к другу весьма уважительно, можно сказать, с взаимной симпатией. Польский диктатор считал молодого германского коллегу решительным и толковым политиком, "способным на многое", и связывал с ним надежды на прочный союз между двумя странами. В свою очередь фюрер неоднократно отзывался о польском маршале в самых восторженных тонах, называя своим другом. Когда в мае 1935-го создатель Второй Речи Посполитой умер, Гитлер устроил в Берлине пышные траурные мероприятия и отправил в Варшаву "выразить соболезнования от лица германской нации" представительную делегацию во главе с Герингом.    

Но главным аргументом в пользу существования секретного приложения к Пакту является политика, которую проводила Польша с 1934 года. Отказавшись от традиционной ориентации на Париж, она перестроилась на дружбу с Берлином. Когда Третий рейх вышел из Лиги наций, протестуя против "разоруженческих инициатив" Англии и Франции, его интересы в организации взялись представлять поляки. В Польше регулярно гостили высокопоставленные нацисты – Гиммлер, Геббельс, Геринг, которых принимали с искренним радушием. В Берлин часто наведывались польские политики и военачальники, обсуждавшие с германскими коллегами "вопросы, представляющие взаимный интерес". В основном речь шла о демонтаже Версальской системы. Польша поддержала ремилитаризацию Рейнской области и аншлюс Австрии. В свою очередь немцы одобрили польские притязания к Литве.

Именно поляки обеспечили успешное для немцев решение "чехословацкой проблемы", отказавшись пропустить через свою территорию советские войска на помощь чехам и убедив румын поступить так же. Правда, и себя не забыли, под шумок отжав у чехов Тешинскую область и район Яворины у словаков. Но если гитлеровцы, заняв Судеты, могли хотя бы ссылаться на договоренности с Даладье и Чемберленом, то поляки захватили Тешин, не имея никакого формального оправдания.   

Фактически Польша стала неофициальным четвёртым участником Антикоминтерновского пакта, причём, в решении его основных задач – сокрушении коммунизма и организации нападения на СССР – была намного активнее Италии и Японии. В директиве польского Генштаба от 31 августа 1937 года чётко указывалось, что конечной целью польской политики является "уничтожение всякой России", для чего следует через возможности военной разведки способствовать разжиганию сепаратизма не только на Украине, но и на Кавказе и даже в Средней Азии.

Еще более внятно эта идея была прописана в военной доктрине Польши 1938 года:

"Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна оставаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель – ослабление и разгром России…"

Приступить к осуществлению этой "благородной миссии" шановные паны собирались вместе с немецкими "друзьями". И будь жив Пилсудский, план вполне мог воплотиться. Однако пришедшие на смену старому маршалу политики, даром, что тоже в большинстве военные и поголовно ярые русофобы, не обладали ни его политическим чутьём, ни чувством меры, ни элементарной способностью адекватно оценивать обстановку. Кстати, сам Пилсудский был невысокого мнения о своих потенциальных преемниках, сказав незадолго до кончины: "Ох уж эти мои генералы. Что они сделают с Польшей после моей смерти?" Как в воду глядел…

Рис. 2. Готовясь к совместному нападению на СССР, польские и немецкие офицеры тесно общались

Когда весной 1939-го нацисты в одностороннем порядке расторгли Договор о ненападении с Польшей из-за её отказа вести переговоры по "данцигскому вопросу", в Варшаве по-прежнему пребывали в уверенности, что с запада им ничего не угрожает. Гитлер уже утвердил план операции "Вайс", части вермахта начали сосредотачиваться у польских границ, а польская правящая элита продолжала пребывать в уверенности, что немцы просто "берут на понт", упорно отказываясь от предложений Парижа объединить усилия с русскими против гитлеровцев.

Французы, прекрасно понимавшие, что большая война вот-вот начнётся, буквально умоляли главу польского МИД полковника Бека и маршала Рыдз-Смиглы в случае нападения Германии предоставить Красной Армии коридор через свою территорию, чтобы она могла войти в боевое соприкосновение с вермахтом. При этом Париж при поддержке Лондона давал любые гарантии, что после отражения агрессии русские тут же уйдут. Но поляки просто послали союзников.

За считанные дни до вторжения в Польшу, 19 августа 1939 года, французский посол в Варшаве докладывал своему правительству, что Бек отказался даже обсуждать эту тему, заявив "У нас нет договора с СССР, и мы не хотим его иметь". Когда французский и британский военные атташе в тот же день несколько часов безуспешно пытались уговорить начальника польского генштаба генерала Стахевича хотя бы считать, что вопрос о военной помощи со стороны Москвы подлежит дальнейшему обсуждению, он отказал, сославшись на заповедь Пилсудского: "Польша не может согласиться, чтобы иностранные войска вступили на её территорию". То, что немецкие войска тоже иностранные, и спрашивать разрешения не станут, Стахевич как-то не подумал.

В итоге бездумное следование заветам уже умершего к тому времени диктатора, нежелание идти ни на какие компромиссы ради собственного спасения и безапелляционная уверенность в том, что "Гитлер не посмеет напасть", привели Польшу к закономерной катастрофе.

Безусловно, в 1939-м польский народ стал жертвой. Но не только вероломства немцев, но и авантюризма собственных правителей – Бека, Рыдз-Смиглы, Стахевича, Мосцицкого и прочих, которые уже 8 сентября сбежали из Варшавы, а ещё через 10 дней и вовсе покинули доведенную ими до краха страну.

Вот о чём стоит помнить сегодняшним полякам, внимая русофобским мантрам Дуды, Туска, Сикорского, Косиняк-Камыша, которые, как и их предшественники, опять толкают Польшу к войне с Россией и валят на русских вину за ту трагедию, что случилась со страной 85 лет назад.