Нетипичное для гитлеровцев гуманное отношение к польским повстанцам объясняется тем, что у их вождей и нацистов был общий враг – русские. На них потом и возложили вину за "утопленную в крови Варшаву"

80 лет назад, 2 октября 1944 года, закономерным поражением закончилось Варшавское восстание, начатое за два месяца до этого "Армией Крайовой" по приказу из Лондона в расчете на то, что удастся выгнать немцев из столицы Польши до прихода Красной Армии. Планы эти блистательно провалились, и отнюдь не по вине русских, как сегодня убеждены почти все поляки. Согласно другому любимому мифу поляков и русскоязычных либералов, "восстание утонуло в крови". На самом деле, больше всего пострадали ни в чем не участвовавшие мирные жители, коих погибло около 200 тысяч. На этом фоне жертвы повстанцев были относительно невелики – 16-20 тысяч погибших за два месяца боев, при этом большинство из них не принадлежали к АК, а присоединились к выступлению уже по ходу. А вот кадровое "ядро" крайовых сохранилось. Командовавший ими генерал Тадеуш Бур-Комаровский договорился с немцами о почётной капитуляции, и по его приказу 12 тысяч аковцев, сложив оружие, организованно сдались. При этом им гарантировали статус военнопленных, что для гитлеровцев было совершенно не характерно – участников подобных выступлений они никогда не идентифицировали как военнослужащих противника и просто уничтожали как партизан. Но для аковцев было сделано исключение. Кстати, почему?

Готовность немецкого командования признать сдающихся боевиков АК военнопленными может показаться странной. Генерал Бур-Комаровский писал в мемуарах по этому поводу:

"В боях наши командиры с трудом отличали солдат от гражданских лиц. Наши люди не носили военной формы, и мы не могли воспрепятствовать гражданскому населению носить на руках бело-красные повязки. Гражданское население, как и солдаты национальной армии, пользовались трофейным (немецким) оружием".

Казалось бы, в таких условиях, когда невозможно понять, кто есть ху, напрашивалось решение, не разбираясь, поступить с пленными, как обычно поступали с партизанами, т.е. расстрелять или повесить. Но этого почему-то не произошло.

Вот как это объяснял генерал вермахта Гейнц Гудериан:

"Учитывая, что восставшие склонны капитулировать, я посоветовал Гитлеру придерживаться принципов международного права и обращаться с ними как с военнопленными, чтобы быстрее закончить бессмысленную бойню. Гитлер согласился также и с этим предложением. Генерал-полковник Рейнгардт … получил соответствующую директиву; согласно этой директиве войска и действовали".

Помимо крайне малоубедительных в устах нациста ссылок на нежелание продолжать "бессмысленную бойню" и международное право, Гудериан упомянул и о личных связях командира повстанцев, который, оказывается, был хорошо знаком со многими бонзами Третьего рейха, в частности, с группенфюрером СС (генерал-лейтенантом) Германом Фегелейном:

"Командующий войсками АК генерал Бур-Комаровский был знакомым… Фегелейна: до войны они неоднократно встречались на международных спортивных турнирах (оба были пятиборцами). Фегелейн о нем позаботился, и Бур-Комаровский пережил войну".

Заступничество Фегелейна много значило. Он не только руководил одним из управлений РСХА и входил в близкое окружение Гиммлера, но и был женат на Гретель Браун – сестре любовницы фюрера.

Однако вовсе не этот фактор сыграл решающую роль в признании варшавских повстанцев военнопленными. Просто немецкое командование прекрасно понимало, что для большинства польских генералов и офицеров главным врагом является отнюдь не Германия.

Адъютант генерала Андерса (того самого, что командовал сформированной в СССР из поляков армией, которая в разгар Битвы за Сталинград ушла к британцам в Иран) Климковский писал, как к его шефу прибыли гонцы из Польши:

"Речь шла о созданной в Польше подпольной организации так называемых "мушкетеров", во главе которой стоял инженер Витковский. Основным идеологическим принципом этой организации было сотрудничество с гитлеровской Германией в целях "разгрома" Советского Союза … Это полностью совпадало с намерениями Андерса, но лишь с одной оговоркой: Андерс хотел видеть во главе такой организации самого себя. Руководители организации … послали к генералу Шатковского с предложением о конкретном сотрудничестве. В инструкции, привезенной им в Бузулук, между прочим, было сказано, что организация "мушкетеров" считает Советский Союз врагом номер один и поэтому предлагает Андерсу сотрудничество чисто военного характера — диверсии, шпионаж и т.п., вплоть до перехода всей армии на сторону немцев".

Польские подпольщики склоняют польского генерала перейти на сторону немцев. И тот, находясь в СССР, с ними, в принципе, согласен, расходясь лишь в вопросе о том, кто будет главным. Может, оно и к лучшему, что Сталин разрешил Андерсу с его войском уйти в Иран.  

И таких подпольных антисоветских "мушкетеров" в Польше было много…

Перед началом восстания Бур-Комаровский отдал аковцам приказ:

"Большевики перед Варшавой. Они заявляют, что они друзья польского народа. Это коварная ложь. Наша окраина, Вильно и Люблин взывают к мести. Большевистский враг встретится с такой же беспощадной борьбой, которая поколебала немецкого оккупанта. Действия в пользу России являются изменой родине… Немцы удирают. К борьбе с Советами! Да здравствует свободная Польша!"

В Москве об этом знали, но тем не менее Красная Армия до последнего старалась помочь повстанцам, и у наших воинов нет ни капли вины перед поляками, что это не получилось. Во многом благодаря двурушничеству генерала "Бура", которому нацисты были намного милее и ближе, чем русские и коммунисты.

Руководивший подавлением восстания в Варшаве эсэсовец фон дем Бах после войны рассказывал на суде, как непринужденно общался с Бур-Комаровским после капитуляции повстанцев:

"Мы вели чисто товарищеские беседы, обсуждали его личные надобности и потребности группы его офицеров, связанные с их местом жительства, питанием и удобствами. Я говорил ему, что имею славянскую кровь, что девичья фамилия моей матери Шиманская, и тогда совместно с Комаровским мы установили, что мои и его предки получили шляхетский титул от короля Яна III Собеского".

Можно ли себе представить, чтобы гитлеровцы вели такие диалоги с оказавшимися у них в плену советскими генералами Карбышевым или Лукиным? А с поляком – пожалуйста…

Надо отметить, "товарищеские беседы" оказались весьма результативными. Бур-Комаровскому очень неплохо жилось в немецком плену. И после освобождения из плена в Англии – тоже. Похоже, что угрызения совести по поводу погибших по его вине соотечественников генерала АК нимало не беспокоили. Как знал, что потомки всех собак повесят на русских…