Заблудись или застрянь на пару-тройку часов на бельгийском бездорожье июньским днём 1815 года колонны Блюхера, шедшие на помощь к теснимым французами дивизиям Веллингтона, и, вполне может быть, что и поныне во Франции правили бы потомки Наполеона, а про сражение при Мон-Сен-Жане (так французы называли битву под Ватерлоо) в учебниках писали бы как об одной из величайших побед неистового корсиканца...       

Не отправь японский адмирал Того в ночь с 30 на 31 марта 1904 года минзаг "Корю Мару" ставить мины на выходе из гавани Порт-Артура, из-за которых погиб броненосец "Петропавловск", а вместе с ним и командующий флотом адмирал Макаров со своим штабом, и, возможно, русско-японская война не завершилась бы столь печально для России. А, там глядишь, и художник Верещагин написал бы эпохальное полотно "Разгром японцев у стен Порт-Артура"…   

И подобных примеров можно привести множество.

Однако намного чаще действия, потенциально способные изменить ход событий, совершались не тогда и не там, где нужно. Эти "развилки" привлекают писателей, творящих в жанре альтернативной истории и зарабатывающих себе на хлеб рассуждениями о том, что было бы, если бы обстоятельства сложились иначе. Впрочем, не отказывают себе в подобных упражнениях и серьёзные историки.           

Одно из таких событий произошло 95 лет назад в Приморье. Случись оно, скажем, на три года раньше где-нибудь на юге России, и, вполне возможно, у противников большевистской власти появился бы реальный шанс на победу. Смогли ли бы им воспользоваться или нет, вопрос, конечно, дискуссионный, но тут важен сам факт его возникновения…   

К весне 1922 года почти вся огромная территория России оказалась под контролем большевиков. Единственным исключением оставался юг Приморья с Владивостоком, где под прикрытием штыков японских интервентов угнездилось т.н. Временное Приамурское правительство братьев Меркуловых. Там же находились остатки армий адмирала Колчака ("каппелевцы") и казачьи отряды атамана Семёнова общей численностью до 12 тысяч штыков и сабель. Однако ни о каком единстве среди белогвардейцев говорить не приходилось, отношения "каппелевцев" и "семёновцев" были, мягко говоря, натянутыми, если не враждебными. Причин для этого хватало.

В принципе, для большевиков, к тому времени подавивших все очаги сопротивления своей власти от новых границ с Польшей до Амура, не было большой проблемой ликвидировать "белой армии оплот" в Приморье. Единственным препятствием являлись торчавшие там японские дивизии. Изначально в Токио рассчитывали удержать этот богатый край под своим контролем, однако из-за активных действий красных партизан, дипломатического давления союзников по Антанте, не желавших усиления островной империи, и других факторов минусы стали перевешивать плюсы. 

К 1922-му стало окончательно ясно, что японцы скоро уйдут из Приморья. Момент истины для последнего ещё не большевизированного уголка России неуклонно приближался.         

В годы гражданской войны ситуация на Дальнем Востоке была сложной и запутанной. За неполные пять лет власть во Владивостоке менялась, как минимум, четырнадцать раз, что может быть признано безусловным рекордом. Обыватели вполне привыкли к частой стрельбе на улицах, как правило, сопровождавшей утверждение очередного "правительства"…  Естественно, что после каждого переворота появлялись недовольные, которые начинали интриговать против победителей и искать союзников для реванша. Ситуация усугублялась удалённостью края от остальной России и присутствием интервентов, которые тоже не оставались в стороне от местных политических дрязг, выступая то в роли миротворцев, то в роли инициаторов очередной перемены флага над городом.

По сути, все эти годы Владивосток в политическом смысле представлял собой огромную банку с ненавидящими и пытающимися сожрать друг друга пауками. Борьба за власть, а вовсе не противостояние приближающимся красным, составляла основное содержание местной политической жизни.

Не было исключением и правление братьев Меркуловых, которых ошибочно называют купцами (на самом деле, к племени торгашей принадлежал лишь старший Николай, а реально руливший в этом тандеме Спиридон, даром, что младший, был присяжным поверенным, т.е. юристом). Их правительство конфликтовало с местным парламентом – Народным собранием. Военные до поры, до времени поддерживали Меркуловых, но после неудачного похода Белоповстанческой армии Молчанова на Хабаровск и поражения под Волочаевкой между ними тоже пробежала кошка. Генералы обвинили правительство в предательстве армии, которая, не получив ни тёплой одежды, ни боеприпасов, ни оружия, была вынуждена отступить. В свою очередь, Меркуловы уличали командование в авантюризме и нерациональном использовании средств.

Японцы, озабоченные начавшейся эвакуацией, не стали вмешиваться, и набухавший нарыв прорвало. Правительство объявило о роспуске Народного собрания, но депутаты этому решению не подчинились, расходиться отказались и обратились за помощью к "каппелевцам". Те, хоть и считали парламент в условиях войны ненужной игрушкой, всё-таки решили его поддержать, но за Меркуловых "подписались" Сибирская флотилия и "семёновцы". 

Начались стычки между сторонниками правительства и парламента, появились убитые и раненые, а между тем к Владивостоку вслед за уходящими японцами подбирались красные партизаны. Выход из кризиса, получившего название "нарсобровского недоворота", нашли "каппелевцы". Они решили "обнулить" ситуацию, предложив доверить власть человеку, не замешанному в конфликт и пользующемуся авторитетом у армии и населения. На эту роль намечались две кандидатуры – бывший губернатор Приамурья Гондатти и генерал Дитерихс. Первый отказался, второй после некоторых раздумий согласился, и 8 июня 1922 года приехал во Владивосток. 

Начинался последний акт трагедии белого движения в России.