А ведь как тонко и красиво было задумано: в одном месте можно было бы сразу почтить и память палачей, и их жертв. Эдакий наглядный пример толерантности, всепрощения и исторического примирения по-самарски. Однако, как следует покумекав и посовещавшись с представителями военных ведомств Чехии и России, чиновники мэрии, по всей видимости, решили, что горожане до таких высоких материй ещё не дозрели. Поэтому мемориальные объекты, посвящённые белочехам и павшим от их пуль и штыков красным, будет разделять более солидная дистанция – метров четыреста.

В итоге памятник легионерам будущей весной, когда будет отмечаться столетие их мятежа, украсит собой парк имени Щорса. Там он будет соседствовать с памятником красному комдиву, который хоть и воевал за советскую власть, но непосредственно с белочехами на поле боя не сталкивался. Так что в этом смысле теперь всё в порядке. Осталось только установить монумент и перерезать ленточку под одобрительные снисходительные аплодисменты чешских военных, дипломатов и журналистов.

Самара пополнит отнюдь не маленький список российских городов, где в той или иной форме увековечена память погибших в годы гражданской войны легионеров. Но если во Владивостоке, Екатеринбурге, Красноярске, Сызрани и ряде других мест памятники белочехам стоят на кладбищах (где им, собственно, и положено быть) и видны только тем, кто посещает эти места скорби, то в Челябинске, Пензе, Пугачёве и Верхнем Услоне они находятся в весьма людных местах. 

В Самаре памятник тоже будет заметен, ведь парк имени Щорса – это практически центр миллионного города. Но на повторном "взятии" Самары наши бывшие друзья по соцлагерю останавливаться не намерены. В рамках проекта минобороны Чешской республики "Легион 100" общее число установленных в России памятников к маю следующего года должно достигнуть пятидесяти восьми. В качестве формального основания для реализации этой программы выступает подписанное ещё в ельцинские времена межправительственное соглашение о взаимном содержании военных захоронений. И, надо сказать, что чешская сторона использует предоставленные этим документом возможности намного более активно, чем российская.

В стремлении утыкать просторы от Волги до Тихого океана своими памятниками чехи проявляют ту же настойчивость и напористость, с которой их предки-легионеры летом 1918-го брали на штык русские города. Причём, норовят сделать так, чтобы мемориал был как можно более внушительным и стоял поближе к центру города или к вокзалу, дабы к нему можно было легко добраться. Заготовлена и типовая надпись, которая должна разъяснять смысл установленного монумента: "Здесь покоятся чехословацкие солдаты, храбрые борцы за свободу и самостоятельность своей земли, России и всего славянства. В братской земле отдали жизни за возрождение человечества. Обнажите головы перед могилой героев".

Сообразить, кому адресован этот призыв, нетрудно. Поскольку среди жителей городов, где уже стоят или будут стоять памятники легионерам, практически нет этнических чехов и словаков (по данным последней переписи, в той же Самаре их всего шестьдесят пять человек, что ничтожно мало), предполагается, что "обнажать головы перед могилами героев" будут в основном русские. Это они должны испытывать благодарность к легионерам, "отдавшим жизни за возрождение человечества" и "свободу России".     

Как и годы гражданской войны, особого сопротивления чехи не встречают. Организованное ими "наступление памятников" идёт вполне успешно. Местные власти, как правило, идут навстречу иностранцам и стараются удовлетворить их пожелания даже в тех случаях, когда не известно точное место захоронения легионеров и было ли оно тут вообще. Одна из причин такой "плюшевой" позиции чиновников состоит в крайне низком культурном уровне и незнании собственной истории.

Весьма характерно в этом плане высказывание Михаила Юревича, в 2011 году, когда был установлен памятник белочехам в Челябинске, в поте лица трудившегося на посту губернатора одноименной области: "Здесь я ничего не могу сказать: в истории именно прохода чешского легиона через наш регион я не силён. Когда учился в школе, нам объясняли, что чехи били Красную Армию, а потом пошла другая информация: что они, наоборот, помогали нашим солдатам, что чем-то конкретно Челябинску помогли. В такие мелочи, поверьте, я как губернатор просто не вмешиваюсь. Если муниципалитет решил установить памятник – да ради бога, пусть ставят памятники хоть кому…"  

Видимо, такой же позиции придерживались и некоторые коллеги Юревича. Не желая навлечь на себя гипотетический гнев вышестоящего начальства и даже не пытаясь разобраться в том, что же чехи делали сто лет назад в России, облечённые властью региональные и муниципальные руководители с лёгкостью ставят необходимые подписи и печати, не задумываясь о последствиях своих действий.

Другой взгляд на проблему у местных жителей, представителей патриотических организаций и краеведов, которые, в отличие от чиновников, помнят о "подвигах" белочехов в своих городах и поселках. И, надо сказать, кое-где им удалось добиться того, чтобы власти их услышали. Из-за массовых протестов горожан удалось притормозить "наступление памятников" в Канске, Тюмени, Нижнеудинске.

В самом деле, что же хорошего России принесли легионеры?

Согласно официальной версии, продвигаемой Прагой и поддерживаемой некоторыми российскими либеральными "исследователями", после заключения Брестского мира и выхода России из войны солдаты Чехословацкого корпуса просто хотели присоединиться к войскам Антанты и продолжить войну с немцами. Однако, столкнувшись с провокациями со стороны большевиков, они оказались против своей воли вовлечены в гражданскую войну. Легионеры были вынуждены немножко повоевать против красных, дабы пробить себе путь к Владивостоку. Когда же это удалось, они спокойно покинули Россию.

Конечно, при этом происходили отдельные эксцессы, при которых пострадало некоторое количество русских, но чехословаки действовали исключительно "в пределах необходимой самообороны", и старались "не применять силу сверх необходимого".

В общем, легионеры спокойно ехали себе домой по Транссибу, никого не трогая, а когда им мешали, устраняли препятствия на своем пути. Каяться им и их потомкам не в чем, ибо никаких зверств и преступлений белочехи не творили, являясь, скорее, жертвами русской смуты. Поэтому родина, помнящая о своих сгинувших в далекой России сынах, сейчас прилагает все усилия, чтобы должным образом увековечить их память в тех местах, где они погибли.

Именно такой подход призвана закрепить в мраморе и граните программа "Легион 100". Ее авторы прекрасно понимают, что работают на будущее. Ведь чем дальше река Хроноса уносит нас от событий, связанных с мятежом легионеров, тем труднее в них разобраться. И устанавливаемые вдоль Транссиба памятники призваны навязать нынешним жителям России "правильный" взгляд на феномен белочехов и их роль в "освобождении" и "возрождении" нашей страны. Между тем, реальность страшно далека от этой благостной картины, что пытаются закрепить в массовом сознании потомки легионеров и их соратники по "наступлению памятников" из ассоциации "Военные мемориалы".

Многие историки, в том числе известный писатель и публицист Николай Стариков, убеждены в том, что мятеж белочехов был инспирирован Антантой для того, чтобы придать новый импульс гражданской войне в России и тем самым добиться окончательного развала бывшего союзника.

Лондон и Париж (а Чехословацкий корпус с весны 1918-го являлся соединением французской армии) не устраивало, что большевикам удалось очень быстро установить контроль над всей страной. Ожидаемого ожесточённого сопротивления советской власти в масштабах всей России не получалось. Крохотная Добровольческая армия, потерпевшая ряд поражений и лишившаяся под Екатеринодаром своего вождя генерала Корнилова, да дравшиеся на Дону казачьи отряды Краснова на полноценную угрозу не тянули. Даже Ленин в марте-апреле 1918-го оценивал ход революции как "путь быстрых и лёгких успехов", заявляя, что "задача подавления сопротивления эксплуататоров уже решена".  

И тогда, чтобы подбросить дровишек в уже едва тлевший костёр русской смуты, союзники и решили активировать "чехословацкую бомбу", благо по договоренности между ними и большевиками эшелоны легиона растянулись от Волги до Приморья, хотя намного проще и быстрее было вывезти их из страны по северному маршруту – через Архангельск и Мурманск. 

На срежиссированный характер выступления белочехов указывает и то, что вслед за ним последовала череда мощных ударов по советской власти: убийства германского посла Мирбаха и главы питерской ЧК Урицкого, выступление левых эсеров в Москве, организованные Савинковым восстания в Ярославле, Рыбинске и Муроме, мятеж командующего Восточным фронтом Муравьёва, покушение на Ленина.

Захват белочехами Транссиба позволил отрезать от остальной России Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток, где стали формироваться центры борьбы с большевиками – Комуч, Временное Сибирское правительство, Уфимская Директория и, наконец, диктатура Колчака. Из-за того, что все усилия молодой Красной Армии оказались сосредоточены на востоке, получили возможность собраться с силами "добровольцы" Деникина и казаки. Позже белые зашевелились и на северо-западе. Благодаря легионерам, еле теплившиеся угольки гражданской войны вспыхнули пожаром, полыхавшим на российских просторах ещё более двух лет. По очень приблизительным подсчетам, в 1917-1920 годах в ходе боевых действий, от голода и эпидемий, красного, белого и зеленого террора погибло более десяти миллионов человек.

Можно с уверенностью утверждать, что если бы не чехословацкий мятеж, гражданская война закончилась бы, толком и не начавшись, а число её жертв было бы на порядок меньше.

Путь белочехов по России окрашен кровью русских. Во взятых ими городах убивали не только большевиков и сочувствующих им, но и тех, кто просто подвернулся под руку. Так, в захваченном чехословаками Троицке от их пуль и штыков погиб каждый тридцатый житель города. В Самаре, Симбирске, Казани, Бугуруслане, Сызрани, Уфе, Екатеринбурге людей расстреливали сотнями. Именно легионеров следует считать родоначальниками белого террора. И это не говоря уже о страшных грабежах, паскудной роли белочехов в выдаче Колчака и ответственности за гибель тысяч людей, в основном раненых, женщин и детей, замёрзших в сибирской тайге в декабре 1919-го из-за того, что "борцы за свободу и возрождение России" забили магистраль эшелонами с награбленным русским добром.

По большому счёту, в нашей стране симпатии к белочехам не могут испытывать ни те, кто ассоциирует себя с красными, ни те, кто сочувствовал белым. На совести белочехов сотни тысяч оборванных жизней, миллионы исковерканных судеб. Тем не менее, в России им продолжают ставить памятники с пафосными надписями.

А вот интересно, как сами чехи отнесутся к идее увековечить память советских солдат, погибших при подавлении беспорядков в их стране в 1968 году? Вполне себе симметричный ответ получится, тем более, что и повод есть подходящий – приближающееся пятидесятилетие "Пражской весны".