Почему сегодня, как и в Древнем Риме, "необходимость выше права"

По мере приближения очередной годовщины Октября, вновь, хотя и вяло, развернулись дискуссии о том, что теперь с этим Октябрём делать и отчего так случилось, что исторический материализм обнаружил свою несостоятельность, прозевав движение понимаемой им истории вспять. Не могу не вспомнить в связи с этим одно партсобрание, на котором рассматривалось персональное дело коммуниста N. Случилась эта история в учебном заведении, профессорско-преподавательский состав которого носил погоны. Виновник сомнительного торжества запасся справкой о внезапной хвори, и потому на собрании отсутствовал…

По уставу (или по каким-то нормам партийной жизни) рассматривать персональное дело можно было лишь в присутствии "объекта", но сей пункт был обойдён, благо в зале сидели сплошь законники-юристы.

Объект экзекуции носил погоны полковника и занимал должность начальника учебного отдела. Кто работал и учился, знает: недостатки в работе можно найти всегда. Тонкость заключается в том, какие из них рассматривать в качестве огромных, а какие нет. Любую мелочь при желании можно раздуть до гомерических размеров, что и было сделано: ораторы отмечали грубейшие нарушения полковником служебной и партийной дисциплины, а также недостатки в работе.

За всем этим действом стояла какая-то интрига, сути которой я не знал. Сидевшие рядом со мной коллеги тихо роптали: "Ну, нельзя же так!" Всё шло к строгачу с занесением в учётную карточку. Но тут на трибуну вышел председатель некой комиссии, созданной для расследования "преступлений", и прочитал по бумажке заключение, из которого явствовало, что всё, о чем говорилось прежде, ничем не подтверждается. И тогда секретарь парторганизации предложил "подвести черту" и поставить вопрос на голосование. Предлагалось всё ж таки объявить строгий выговор с занесением…

Только что рассыпались все обвинения, а человека предлагалось съесть с потрохами. Несмотря на тихий ропот партийцев, почти все они проголосовали, как надо. Против не было никого. Воздержался один. То был я.

Да не подумает читатель, что это был акт фрондёрства. Во-первых, мне следовало голосовать "против", на что у меня не хватило духу. А во-вторых, я счёл неприличным возмущаться втихаря, а потом голосовать за фальсификат. Впрочем, в отличие от моих коллег, я впервые присутствовал на таком партсобрании…

На том мероприятие и закончилось. Едва я успел дойти до своей кафедры, как меня вызвал к себе начальник.

- Ты что делаешь?! - заорал он. - Меня генерал уже о тебе спрашивал! Что я ему отвечать должен?!

Тут я прикинулся "чайником".

- Григорий Максимович, - развел я картинно руками, - а как прикажете голосовать, ежели одни говорят одно, а официальная комиссия их опровергает…

Начальник обмяк.

- Вы уж там извинитесь за меня перед Станиславом Прокофьевичем. Я ж не со зла. Предупреждать надо, - добавил я.
Станислав Прокофьевич был начальник нашего факультета. Генерал. То есть решение принимал именно он.

Пострадавший полковник ушёл из нашего богоспасаемого учреждения, и следы его затерялись. А позже мне рассказали, отчего исчез ещё один полковник… Тот погорел из-за своей жены, которая присвоила себе в закрытой секции ГУМа паёк из кремлёвского спецраспределителя, предназначавшийся какому-то генералу. В результате генералу достался полковничий паёк. Генерал был в своём гневе страшен.

Вот такая история. Неисчерпаемая по сути как электрон, как Вселенная.

А выводы таковы: главный в парторганизации – это не партийный секретарь, а начальник; всякое мнение партийца должно совпадать его мнением; всякая инициатива наказуема.

А вот день сегодняшний. Как говаривал всероссийский златоуст Виктор Черномырдин, "какую бы партию мы ни собирались строить, в итоге получается КПСС". Лучше не скажешь.

Взять, к примеру, "Единую Россию". Всё то же самое, что и в КПСС, разве что члены партии в те давние времена не имели паспортов стран-членов НАТО, их дети не учились и не жили за рубежом (в тех же странах НАТО), а жёны не вели бизнес, от которого у иных рокфеллеров и ротшильдов захватывает дух.

Возникает великий русский вопрос: "Что делать?"

А делать надо вот что. Есть у нас Наталия Поклонская, имеющая ум, честь и совесть; она способна отстаивать свое мнение, невзирая на начальственные дерзновения и директивы. Есть ещё несколько депутатов, отказавшихся от надбавки к пенсиям. Вот их надобно и оставить в парламенте, а всех прочих разогнать поганой метлой.

Конечно, несколько человек – это для парламента маловато, а посему пусть каждый из них предложит под свою ответственность кого-нибудь ещё, - из тех, кому доверяет. И вот их станет уже пара десятков. Для начала хватит. И не пугайте нас тем, что это противоречит Конституции. Как говаривали древние римляне, "необходимость выше права". И отталкиваться надо от человеческой порядочности, а не от политических пристрастий. А коли больше порядочных не сыщется, то пусть лучше их будет мало, но зато они не натворят того, что привносят в мир люди непорядочные.

Вот и Москва не сразу строилась… но начинать с чего-то надо.