Чем Збигнев Бжезинский для матери-истории ценен (Часть 2)

Несмотря на неудачу с проектом Трёхсторонней комиссии, Бжезинский представлялся истинным хозяевам Америки достаточно ценным кадром. Рокфеллеры решили ещё раз запустить пана Збигнева в кулуары власти, пристегнув его к команде демократа Джимми Картера, победившего на президентских выборах 1976 года. Поначалу предполагалось сделать его госсекретарём, однако в итоге сошлись на должности советника по национальной безопасности. По версии апологетов Бжезинского, он сам отказался от поста главы "американского МИДа", чтобы иметь большую свободу действий и избежать процедуры утверждения в сенате, где комитетом по международным делам заправлял его давний недруг Джон Спаркман.

Однако некоторые исследователи считают, что Картер засомневался в способностях человека, навязанного ему спонсорами, и не доверил тому ключевой пост. 

Впрочем, напористый Бжезинский сумел завоевать доверие президента, достаточно быстро сосредоточив в своих руках управление американской внешней политикой и оттеснив на второй план госсекретаря Сайруса Вэнса. Пожалуй, это был первый случай в истории Америки, когда советник по национальной безопасности получил столь обширную реальную власть.

Другой вопрос, как Бжезинский ей воспользовался. На годы легислатуры Картера (1977 – 1981 гг.) пришлось множество внешнеполитических событий, и далеко не все они прошли по американским сценариям. К заслугам Бжезинского в этот период принято причислять нормализацию отношений США с Китаем, заключение мирного договора между Израилем и Египтом, а также втягивание СССР в афганскую войну. 

Последним достижением он гордился особо, постоянно подчёркивая свою роль в организации повстанческого движения моджахедов. В одном из интервью, данном уже после того, как Афганистан превратился в рассадник терроризма и источник перманентной головной боли для Вашингтона, отвечая на вопрос, не сожалеет ли он о содеянном, Бжезинский самодовольно заявил: "Эта секретная операция была отличной идеей. Её целью было заманить русских в афганскую ловушку, и вы хотите, чтобы я жалел об этом? В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру, вкратце: "У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну..."    

Может, Бжезинский, действительно это написал, однако реальную практическую помощь от США в виде денег, оружия, боеприпасов и инструкторов моджахеды стали получать лишь после прихода в Белый дом команды республиканца Рейгана. При Картере (читай – Бжезинском) поддержка "борцов за свободу Афганистана" носила в основном вербальный характер: Америка заявляла протесты в ООН и бойкотировала Олимпиаду в Москве. СССР такая реакция, конечно, не порадовала, однако душманам, которых в это время советские десантники били в хвост и в гриву, от этого не было ни холодно, ни жарко.
Не оправдал ожиданий моджахедов и личный визит Бжезинского на одну из их баз в Пакистане. Он не привез с собой ничего, кроме грозных упрёков в адрес русских, которыми щедро поделился с западными информагентствами. Так что свои заслуги на "афганском треке" пан Збигнев сильно преувеличил.

А вот про свои "косяки", коих было немало, он вспоминать не любил. Например, будучи фактически рулевым внешней политики США, Бжезинский банально прозевал сандинистскую революцию в Никарагуа, укрепившую позиции Москвы в Латинской Америке, и рывок вьетнамцев в Кампучию, где они в два счёта демонтировали режим "красных кхмеров", тем самым вернув эту страну в зону советского влияния. Организованная в качестве ответной меры и негласно поддержанная Вашингтоном агрессия Китая против Вьетнама, вошедшая в историю как "первая социалистическая война", закончилась совсем не так, как планировалось.

Однако самым большим провалом Бжезинского на посту советника по национальной безопасности стала исламская революция в Иране, являвшемся главным союзником США в регионе. До последнего дня он заверял Картера, что там всё под контролем. 

После захвата американского посольства в Тегеране Бжезинский настоял на проведении операции "Орлиный коготь" по освобождению заложников, которая завершилась оглушительным провалом и гибелью восьми военнослужащих армии США. Забавно, но отвечать за это пришлось госсекретарю Вэнсу, который был вынужден подать в отставку, хотя изначально возражал против военной акции.

Не удивительно, что к концу срока своих полномочий Картер постарался ограничить влияние своего слишком деятельного советника, фактически отстранив его от процесса принятия решений. Однако это уже не могло спасти незадачливого президента, и выборы он проиграл.

После этого Бжезинского в реальную политику долго не пускали.

В 1990-е о нем опять вспомнили, поручив курировать в ранге спецпредставителя президента проект нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, предназначенный для транзита каспийской нефти в Европу в обход России. Однако эта затея, видевшаяся поначалу весьма перспективной, как и многое из того, за что, брался Бжезинский, закончилась неудачей. Проект, который никто не удосужился просчитать с экономических позиций, оказался просто убыточным.

Заодно геополитик-теоретик пытался реабилитироваться, взявшись за решение в нужном для США ключе "чеченского вопроса". Руководя "Американским комитетом за мир в Чечне", Бжезинский рассчитывал организовать переговоры между Кремлем и главой Ичкерии Масхадовым, итогом которых должно было стать окончательное признание независимости бандитской республики. Как известно, и этот проект не принес успеха.

Также трудно признать удачным практическое воплощение давно вынашивавшейся Бжезинским идеи об отрыве Украины от России. Сейчас угнездившиеся в Киеве при деятельной поддержке американцев правители, не способные навести элементарный порядок в охваченной войной стране, успешно бьющей рекорды по депопуляции и падению уровня жизни, стали реальной головной болью для Вашингтона.           

Поэтому те, кто видят в пане Збигневе выдающегося и хитроумного внешнеполитического стратега, мягко говоря, несколько преувеличивают. Да, он был весьма неплохим аналитиком, умел внятно, в меру доходчиво и порой занимательно излагать свои мысли на бумаге, однако, по сути, так и не сумел выйти за рамки сугубо теоретических изысканий, оказавшись никудышным практиком.

Может, ему и поставят памятник в США, Польше или на Украине, но вот цветы к нему люди приносить вряд ли будут. Проблем той же Америке он подкинул немало.