Как Дэн Сяопин не позволил китайским последователям Горбачева и западным дипломатам устроить "цветную революцию" в центре Пекина, избавив Поднебесную от печальной участи Советского Союза

Недавний визит Владимира Путина в Китай почти день в день совпал с состоявшимся 35 лет назад приездом в Поднебесную генсека Горбачёва. Однако на этом сходства между двумя событиями исчерпываются – за отделяющие их годы изменилось всё: и международная обстановка, и сами наши государства, и характер взаимоотношений между ними. Сегодня Россия и КНР являются ведущими геополитическими игроками, имеющими шанс совместными усилиями сковырнуть тотальную гегемонию англо-саксов. Вот только России нынешний статус дался куда, как большей ценой – чтобы вернуть уважение в мире, нам пришлось пройти через развал Союза, пережить угар ельцинской эпохи с расстрелом парламента и тотальным обнищанием населения, принять участие во множестве кровопролитных вооруженных конфликтов, включая нынешнюю схватку с возродившимся нацизмом на Украине. Страну фактически приходится собирать заново, возвращая территории и проводя чистки в элитах, и процесс этот ещё далек от завершения. У Китая же восхождение к нынешнему положению одной из ведущих держав планеты было более плавным и менее затратным. А ведь как раз 35 лет назад Поднебесная вполне могла оказаться в том же положении, что и Советский Союз, и была бы вынуждена, как и мы выбираться из ямы. И не факт, что получилось бы…

В конце 1980-х сложившийся после Второй мировой войны миропорядок стал стремительно превращаться из биполярного в однополярный. Используя благоприятную геополитическую ситуацию и соглашательскую позицию Горбачёва, США и их союзники успешно избавляли от коммунистических режимов страны Восточной Европы и уже были близки к победе в холодной войне над СССР.

Установлению всемирной гегемонии западной "демократии" мешал только коммунистический Китай, стремительно развивавшийся благодаря экономическим реформам Дэн Сяопина. Хотя тогдашняя КНР и близко не могла сравниться по мощи со Штатами, американские стратеги понимали, что так будет не всегда, и со временем Пекин может стать конкурентом Вашингтона. Чтобы этого не допустить, англо-саксы применили тактику, уже хорошо себя зарекомендовавшую в Советском Союзе и странах Восточного блока – инициировать брожение в массах под лозунгами "перестройки, свободы, гласности и плюрализма".     

Поначалу у зарубежных кураторов проекта поворота КНР на путь "демократических преобразований", по которому уже вовсю катился к краху горбачевский СССР, всё складывалось успешно, да и момент для начала "народной революции", вроде бы, был выбран удачно…

15 апреля 1989 года в Пекине от инфаркта умер бывший генсек ЦК КПК Ху Яобан. Он был популярен у студентов и интеллигенции, так как являлся сторонником либерализации политической системы, за что даже получил прозвище "китайский Горбачёв". В 1986 году товарищ Ху публично поддержал демонстрантов, "требовавших перемен", и предложил запустить в Китае аналог "перестройки".

Однако председатель Центрального военного совета КНР Дэн Сяопин и его соратники настаивали, что сначала следует завершить реформы в экономике и накормить народ, т.е. разобраться с базисом, а лишь затем экспериментировать с надстройкой. В результате конфликта в верхах "китайского Горбачёва" сняли с поста и поместили под домашний арест, но новым генсеком стал выдвиженец и единомышленник Ху Чжао Цзыян, сохранили свои должности в аппарате КПК и многие другие "демократы".

Смерть Ху Яобана показалась его сторонникам, наладившим к тому времени устойчивые неформальные контакты с западными посольствами, удобным поводом для того, чтобы взять реванш над "ретроградами". В день похорон на центральной площади Пекина Тяньаньмэнь собрались десятки тысяч человек, быстро превративших траурное мероприятие в политическую демонстрацию с требованием политических реформ.

С каждым днём выступления становились всё многолюднее. Западные СМИ утверждали, что к середине мая на Тяньаньмэнь ежедневно собиралось до миллиона недовольных китайцев. Это было явным преувеличением: столько народу на площади не могло поместиться, но демонстрантов было действительно много.

Наиболее радикальные объявили голодовку и установили на Тяньаньмэнь сотни палаток, заявив, что не уйдут, пока власти не выполнят их требования. Вскоре на площади появилась десятиметровая статуя "Богини демократии", изготовленная из пенопласта и папье-маше. Работники аппарата ЦК КПК и пекинского горкома, близкие к Чжао Цзыяну, и сотрудники западных посольств через подставные структуры снабжали протестующих деньгами, продовольствием, снаряжением, теплой одеждой. Был у них и огнестрел, правда, в небольших количествах. Протестные активисты вели пропагандистскую работу среди стоявших в оцеплении полицейских и солдат столичного гарнизона, где уже также началось брожение.

Обстановка с каждым днем накалялась – 15 мая ожидался визит в Китай настоящего Горбачева, являвшегося кумиром для многих собравшихся на площади. К его приезду студенты изготовили плакаты на русском языке "Демократия – наша общая мечта!"

Ситуацию усугубляло то, что в руководстве КНР не было единого мнения по поводу того, что делать с голодающими и их требованиями. Чжао Цзыян выступал за переговоры и начало демократических преобразований. К этому же призывали США и их союзники, грозившие КНР санкциями в случае "применения силы против народа". В западной прессе развернулась массированная информационная кампания в поддержку протестующих.     

Но Дэн Сяопин не дрогнул. Он понимал, что, пойдя на поводу у толпы, страна, ещё не завершившая экономических преобразований, погрузится в хаос. У Китая уже был печальный опыт Синьхайской революции 1911 года, давшей старт череде гражданских войн, которые длились с небольшими перерывами почти 40 лет и унесли миллионы жизней. Да, и пример СССР не казался вдохновляющим.

Западные медиа представляли протесты в Пекине как "порыв китайцев к свободе и ликвидации партийной диктатуры". Но всё было не так однозначно: наряду со студентами, учителями, врачами, на Тяньаньмэнь пришли десятки тысяч рабочих. И если первые хотели "свободного рынка и демократии", то вторые, наоборот, требовали свернуть реформы, из-за которых они теряли работу и социальные льготы.

Никакого единства среди "восставших" не было. Когда несколько студентов облили краской портрет Мао Цзэдуна на мавзолее, другие участники митинга избили их и сдали полиции. И если бы протесты продолжались ещё некоторое время, вражда между представителями различных социальных слоев, пришедших на Тяньаньмэнь, перешла бы в открытую фазу. И непонятно, чьи требования в этих условиях должна была выполнять власть…

Развязка наступила вскоре после отъезда Горбачева. Кумир демократической китайской молодежи разочаровал своих поклонников: он отказался встречаться с ними, заявив, что происходящее на Тяньаньмэнь – внутреннее дело КНР.

Проводив советского лидера, принявшего все китайские условия ради нормализации отношений с Пекином и тем самым в очередной раз предавшего свою страну, Дэн действовал быстро и решительно. Двурушника Чжао Цзыяна, как и ранее Ху Яобана, сняли с поста, в аппарате ЦК прошли аресты, в Пекине ввели военное положение. Части столичного гарнизона, в чьей лояльности возникли сомнения, были заменены на надёжные полки НОАК с периферии.

В ночь с 3 на 4 июня под прикрытием бронетехники войска двинулись на Тяньаньмэнь. Демонстранты отчаянно сопротивлялись, им удалось поджечь около 20 танков и БТР, многие солдаты были ранены, но сила была на стороне "больших батальонов". К утру площадь очистили от протестующих. "Богиню демократии", так и не ставшую символом "новой китайской революции", раздавили гусеницами. По разным данным, в ходе тех событий погибли от 300 до 2 000 человек. Многие активисты были арестованы, некоторых позже расстреляли.

По китайским меркам, жертвы были невелики, зато страна избежала потрясений, выпавших на долю СССР и других соцстран. Даже многие китайские интеллектуалы, по "горячим следам" клеймившие Дэна как убийцу, позже признали, что власти действовали правильно и обошлись малой кровью…

История всё расставила по своим местам, дав исчерпывающий ответ на вопрос, кто в 1989-м сделал верный выбор – Горбачев, поверивший Западу, или Дэн Сяопин, отвергший предложения англо-саксов о посредничестве в диалоге с протестующими.

За прошедшие десятилетия Китай за счёт успешной реализации программы преобразований, разработанной Дэном, вырвался на ведущие позиции в мире, став второй (или уже даже первой) экономикой планеты. Не допустив хаоса и дестабилизации, КПК постепенно либерализовала общественные отношения и открыла страну для внешнего мира, сохранив за собой роль ведущей политической силы.

Остается лишь сожалеть, что в конце 1980-х в СССР не нашлось своего Дэн Сяопина, который сумел бы предложить внятную альтернативу горбачевскому популизму и, сместив обанкротившегося генсека, добиться ее претворения в жизнь. В итоге очень скоро страна увидела сначала "августовский путч" и Ельцина, грозящего кулаком с танка у Белого дома, а затем и унылого Горбачева, бормочущего с телеэкрана, что Союза больше нет…