О чём молчат развалины крепости Бадабер

К 29-й годовщине вывода советских войск из Афганистана и Дню памяти воинов-интернационалистов Первый канал приурочил показ минисериала "Крепость Бадабер". Работа режиссера Кирилла Белевича и сценариста Дмитрия Алейникова рассказывает об одном из самых драматичных и трагических эпизодов афганской войны – восстании, поднятом советскими военнопленными на расположенной в окрестностях пакистанского Пешавара базе моджахедов в апреле1985 года. В анонсах перед премьерой было сказано, что зрители получат возможность впервые узнать об этом событии, правда о котором долгое время скрывалась. Но это не совсем так…

О том, что произошло в Бадабере (другое название – Зангали), неоднократно писали, снимали и даже пели, в том числе и в советское время. Другое дело, что тогда никому, кроме солдат "не нужной войны", как называли афганскую эпопею в перестроечной прессе, это было не интересно.  

По "горячим следам" восстания руководитель ансамбля ВДВ "Голубые береты" Сергей Яровой (в 1985-м – секретарь комитета комсомола воевавшего в Афгане 350-го гвардейского парашютно-десантного полка) написал песню "27 апреля", вошедшую в альбом "Память". Затем эту тему затронул в повести "Сыновья" белорусский писатель Николай Чегринец.

В 1993 году молодой и ещё никому не известный Тимур Бекмамбетов снял о событиях в Бадабере малобюджетную картину "Пешаварский вальс", в которой роли восставших сыграли бывшие "афганцы". Стилизованный под репортаж дебютный фильм будущего создателя дилогии про "Дозоры" и прочих кассовых хитов получил неплохую прессу, показывался на нескольких международных фестивалях и даже был приобретен для проката в США. Однако в России его практически не заметили. Стране, в которой кинотеатры были перепрофилированы в мебельные магазины и автосалоны, а подавляющему большинству граждан приходилось думать о том, чем они будут кормить детей завтра, было просто не до того. Разочарованный невниманием к своему творению широкой публики Бекмамбетов переключился на съемки рекламных роликов для банка "Империал".  

Некоторый интерес к забытому эпизоду забытой войны возник в 2009-м, в связи с двадцатилетием вывода советских войск из Афганистана. Тогда ВГТРК, ТВЦ и украинский телеканал ICTV сняли каждый свой документальный фильм-расследование, а в прессе появилось несколько статей, авторы которых пытались реконструировать картину событий в Зангали. Несколько позже, в 2012 году, известный писатель Андрей Константинов (сам в прошлом военный переводчик, служивший на Ближнем Востоке) и полковник в отставке, а также ветеран боевых действий Борис Подопригора написали роман "Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер".

Однако, несмотря на все эти усилия, до показа мини-сериала на главном телеканале страны, подавляющее большинство сограждан про Бадабер-Зангали ничего не знало. Хотя со дня, когда командующий 40-й армии генерал Громов последним перешел мост через Пяндж, прошло уже без малого тридцать лет, тема афганской войны по-прежнему остается болезненной для тех, кто пережил развал СССР, чему она, как считается, немало способствовала.

О том, что на самом деле случилось в пешаварских горах в ночь с 26 на 27 апреля 1985-го известно не много. Согласно большинству источников, содержавшимся в Бадабере советским военнопленным в тот момент, когда почти все моджахеды собрались за пределами крепости на вечерний намаз, каким-то образом удалось нейтрализовать немногочисленную охрану и захватить склад с вооружением и боеприпасами. Блокировав входные ворота, восставшие отразили несколько атак душманов, пытавшихся отбить "крепость" (так этот объект, состоявший из нескольких соединенных глухой стеной глинобитных сооружений, можно было называть весьма условно).

Уже глубокой ночью на место событий из Пешавара приехал глава Исламского общества Афганистана и будущий президент страны Бурхануддин Раббани, которому подчинялись все окрестные учебные центры. Он вступил в переговоры с "шурави", пообещав им свободу и беспрепятственный выезд в любую страну, но только после того, как они сложат оружие. Восставшие пленные настаивали на встрече с советским послом в Исламабаде и представителями ООН или Красного Креста. Выполнение этого требования означало признание Пакистаном прямого участия в афганских событиях и неминуемый международный скандал. На это ни Раббани, ни его кураторы из ЦРУ пойти не могли.

Последовал приказ о штурме, в котором наряду с "духами" участвовали подразделения пакистанской армии при поддержке бронетехники, артиллерии и вертолётов. Ожесточенный бой продолжался до рассвета. Потом прогремел страшной силы взрыв, уничтоживший саму "крепость", находившийся в ней арсенал, оказавшихся поблизости атакующих и остававшихся в живых защитников. В ту ночь погибло до сотни душманов, несколько десятков пакистанских солдат и шесть американских советников. Через два дня после событий в Бадабере один из главарей моджахедов Гульбеддин Хеккматияр отдал приказ: "Русских в плен больше не брать".

Вот, собственно, и всё, что можно считать более-менее установленными фактами.

До сих пор доподлинно не известно, ни сколько человек взяли вечером 26 апреля в руки оружие, ни их точные имена. Остаются открытыми вопросы, как советским солдатам удалось освободиться и был ли у них помощник среди охраны, кто руководил восставшими, присоединились ли к выступлению узники из числа военнослужащих афганской армии, почему произошёл взрыв склада вооружений, и, наконец, что послужило толчком к тому, что казавшиеся сломленными тяжёлыми условиями плена советские солдаты решились на отчаянный шаг. Источники дают на них разные ответы, но ни один из них не может считаться полностью исчерпывающим.

Считается, что весной 1985-го в зинданах Бадабера находилось до двадцати граждан СССР разных национальностей: русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки. Славян насильно заставили принять ислам и дали мусульманские имена Исламутдин, Абдулло, Файзулло, Юнус…

Обращались с новыми единоверцами моджахеды по-скотски: использовали для тяжёлых работ, сутками не давали ни еды, ни воды, за малейшие провинности избивали. Тех, кто проявлял непокорность, заковывали в ржавые кандалы. Выходцам из Средней Азии, которых держали отдельно, было полегче, но и их жизнь в плену была очень тяжёлой.

Существует несколько версий того, что стало причиной восстания. Поначалу главари моджахедов и пакистанские власти вообще отрицали его факт, пытаясь представить случившееся следствием конфликта между курсантами учебного центра из числа таджиков и охранниками-пуштунами. Однако позже были вынуждены сквозь зубы признать, что "шурави", с которыми якобы хорошо обращались и собирались отправить на Запад, почему-то взбунтовались. А в 1992 году Исламабад придал огласке имена нескольких советских военнопленных, находившихся в Зангали в 1985-м, правда, не уточнив, были ли они участниками восстания.    

Проводившие расследование журналисты ТВЦ и ВГТРК, опираясь на рассказ бывшего узника Бадабера узбека Носиржона Рустамова, высказали мнение, что выступление носило стихийный характер. Поводом к нему якобы послужила жестокая расправа над одним из военнопленных, совершившим какой-то проступок, что вызвало негодование его товарищей. Однако слова Рустамова, который сам в восстании не участвовал и вместе с другими "природными" мусульманами сидел отдельно от славян, могут вызывать сомнения.

Еще одна гипотеза состоит в том, что выступление военнопленных было тщательно спланировано и организовано советской военной разведкой. На это, в частности, указывают удачный выбор момента восстания, слаженность действий военнопленных и грамотная организация ими обороны захваченной "крепости". Опять же, у некоторых главарей моджахедов сложилось впечатление, что русские, вступив в переговоры с Раббани, намеренно тянули время, как будто чего-то ждали.

По свидетельствам некоторых очевидцев, незадолго до восстания в лагере появился загадочный военнопленный, которого называли Абдурахман. Он был старше остальных, свободно говорил на дари, вёл себя крайне независимо и хорошо владел приёмами рукопашного боя. Есть предположение, что этот человек был офицером советской разведки, который специально проник в лагерь для выполнения некоей секретной миссии.

Эта приключенческая версия легла в основу романа Константинова и Подопригоры "Если кто меня слышит". Ее же воспроизвели и создатели "Крепости Бадабер". Вообще, между книгой и мини-сериалом есть немало общего. И там, и там есть заброшенный на базу моджахедов капитан ГРУ (правда, с разными задачами), американские советники, военнопленный с отрезанным языком, футбольный матч с душманами, выход в радиоэфир с отчаянным призывом к своим о помощи, отмена операции из-за высших политических соображений, осознание восставшими того, что помощь не придёт, и подрыв арсенала выстрелом из гранатомета.

Такие совпадения не могут быть случайными. Очевидно, что сценарист Алейников в ходе работы, как минимум, держал роман в уме.

Но есть и существенные различия. Если коротко, то история, рассказанная в книге, более реалистична, достоверна и, скажем так, безысходна. В живых там никого не остаётся, как и было в реальности. Это, впрочем, совсем не умаляет достоинств сериала, снятого качественно и динамично. Судя по отзывам, зрителям понравился образ капитана Юрия Никитина, который "ещё лучше Джеймса Бонда", созданный актером Сергеем Мариным. Идут в плюс картине и очевидные аллюзии с современными событиями в Сирии. Такое кино и такие герои сейчас действительно нужны, особенно для молодежи.  

Другое дело, что в обоих произведениях (в книге более отчетливо, в фильме впроброс) затрагивается весьма неудобный вопрос об отношении высшей власти к своим соотечественникам, попавшим в беду, который приобрёл неожиданную актуальность после недавнего инцидента с ЧВК Вагнера в сирийской провинции Дейр-эз-Зор.

И как бы ни старались создатели "Крепости Бадабер" создать у зрителей иллюзию того, что подвиг разведчика Никитина и поверивших ему военнопленных был не напрасным, на самом деле большая страна под названием Советский Союз так и не смогла толком распорядиться пропагандистскими и политическими преимуществами, которые ей принесли своим подвигом восставшие узники Бадабера. Всё ограничилось заявлением советским послом в Исламабаде протеста пакистанским властям, оставшимся без последствий, и короткими иносказательными заметками в паре советских газет.   

В финале романа "Если кто меня слышит" главный герой капитан Борис Глинский задается вопросами: "Неужели всё напрасно? Где же ты, Родина?.." На первый вопрос действительность дала утвердительный ответ, ответом на второй было долгое молчание. С выходом книги и фильма оно, наконец-то, прервано.