Избавившись от подчинения Константинопольскому патриарху, румынские иерархи взяли на вооружение используемые Фанаром политические инструменты продвижения своих интересов, далекие от православных канонов
Зададимся вопросом, политика – это сложно или просто? Многим кажется, что сложно – простому человеку трудно разобраться в хитросплетениях международных договоров, войн, аннексий и сецессий, дат и фамилий. Но есть мнение, что политика – это, наоборот, очень просто, особенно если найти ответы на вопросы: какие люди и зачем ей занимаются, кто с кем и против кого "дружит" и почему? Такой анализ полезен, когда речь идёт о трудных и запутанных темах, о которых никто ничего толком сказать не может. Например, спросите у любого, что он знает о Румынской православной церкви и духовном братстве русских и румын? Если собеседник не специалист-международник, он, скорее всего, недоуменно пожмет плечами: мол, какая там православная церковь, ведь румыны – католики. Таков один из устойчивых стереотипов о Румынии. Между тем, Румынская православная церковь – одна из самых крупных в мире: по некоторым оценкам, число ее прихожан достигает 20 миллионов. Но почему у нас никто не знает о духовной дружбе русских и румын? О духовных связях с другими славянским народами – сербами, болгарами, украинцами, белорусами – скажет любой, с греками – каждый второй, а о религиозной общности с румынами – почти никто. Причина такой странной ситуации кроется в политике. Предлагаем разобраться, как, почему и когда возникла Румыния, в чем состоят особенности взаимоотношений Румынской православной церкви с Константинопольской и Русской православными церквями, а также как на них влияла и влияет политика?
Несколько лет назад Румынская православная церковь обратилась к властям Украины с просьбой о создании специальной религиозной структуры для живущих в незалежной этнических румын, чтобы они не забыли своих корней и молились Господу Богу на своем языке. Тогда редакция одного издания попросила меня прояснить ситуацию, выяснив, что с румынами на Украине не так? Выполнить задание оказалось непросто – в своих поисках я постоянно натыкался на непонимание. Помню, как долго мучил расспросами немолодого словоохотливого украинца, выражавшего готовность рассказать обо всем на свете. Но на мой вопрос о румынах, он от души рассмеялся: "Да, где вы найдёте таких румын у нас, в Украине, которые хотят в Румынскую церковь? Всё у них там не так, календарь не тот, да и вообще все нормальные верующие ходят в нашу, Украинскую церковь". Так ничего от разговоров с людьми добиться не удалось.
Тогда я уселся за изучение истории вопроса в Интернете. По мере углубления в тему картина мира стала меняться: "румыны" из нее неожиданно исчезли – такого народа просто не существовало до середины XIX века, зато из глубин прошлого появились Молдавия и Валахия – довольно крупные и по-настоящему исторические государства. Сегодня в Бухаресте принято считать, что молдавский язык является диалектом румынского, но на самом деле все наоборот.
Как же так вышло, что история перевернулась?
Земли в нижнем течении Дуная всегда были богатейшим краем: виноградники и поля, обильные дичью леса, полная рыбы необъятная судоходная река. В XIV веке эти земли захватили османы, которые объявили, что они здесь "всерьёз и надолго".
Мусульман на этой территории за всё время османского ига так и не образовалось: зажиточные валашские села – это не нищие македонские деревни, где за торбу муки меняли веру. Но Стамбулу это было и не нужно, его интересовала исключительно финансовая сторона вопроса. Как и повсюду на оккупированных турками территориях, где жили православные, за то, чтобы неверные исправно платили положенную дань и смирно сидели в своих пастбищах и виноградниках, отвечал Константинопольский патриарх, которому немало "прилипало к рукам". Фанариотами были и гражданские администраторы – местные господари. Весь тот кровавый кошмар, который современные балканские историки называют османским игом, их не касался – они охотились, наслаждались тонкими винами, любовались Дунаем и ездили улаживать дела в Стамбул, где ногой открывали высокие двери.
Валашский митрополит собирал столько налогов, что Фанар присвоил ему почётный титул "наместника Кесарии Каппадокийской". Каппадокия – это историческая область в самом сердце Малой Азии к юго-востоку от Анкары. Именно там родился святитель Василий Великий. Для турок и их помощников этот район был важен потому, что там была обширная база налогообложения в виде зажиточных православных греков. Уже потом, в 1919 году, их всех выселили в Грецию, и больше христиан там нет. Но Румынский патриарх до сих пор, несмотря на дехристианизацию Каппадокии и автокефальный статус Румынской церкви, бережно хранит фанариотский титул "наместника Кесарии Каппадокийской". Вдруг что случится, а правильный, политкорректный и древний титул уже есть.
В XVIII веке крепнущая Россия стала прилагать усилия по освобождению народов Восточной Европы от османского ига. В 1711 году молдавский господарь Дмитрий Кантемир присягнул Петру Великому и переехал в Россию, по результатам русско-турецкой войны 1768-1774 гг. к России отошли некоторые земли в нижнем течении Дуная, а в 1812 году – значительная часть Молдавии, называемая Бессарабией. Константинопольский патриарх против перехода этих территорий под юрисдикцию российской синодальной церкви не возражал, а Румынской церкви тогда не существовало.
В Российской империи малым народам приходилось сталкиваться с переселением на их земли русских и русификацией, но при советской власти от этого отказались – в Молдавии с национальной культурой всё было в порядке. Потому до сих пор название этого древнего гордого государства не растворилось в новой смысловой синтетической среде модерна, а продолжает фигурировать на карте Европы. Молдавия – значит древность, верность Православию.
Здесь и проходит смысловой водораздел. Жить с православным царём и исповедовать отеческую веру или жить под иноверным правителем, служа пушечным мясом в войнах против православных русских? А такая роль становилась в XIX веке для Запада всё более востребованной.
Именно тогда мир увидел, как молдавские и валашские земли объединяются, как греков-фанариотов изгоняют с берегов Дуная, а огромное фанариотское имущество национализируют, появляется Румыния и её церковь. Но одновременно в Санкт-Петербурге ясно стали ощущать, что эти процессы могут быть использованы западными державами в собственных интересах, противоположных российским. Валахи и молдаване не могут быть против России. А вот создаваемая "новая нация", если всерьёз постараться, – запросто.
Возможно, сегодня в Анкаре в компетентных ведомствах хранятся толстые папки с полной документацией по имуществу Константинопольской церкви на территории современной Румынии. Зачем ломать голову, где взять деньги в кризис, когда огромные пространства принадлежали совершенно конкретным семьям, веками работавшим на османов? Может, такие же папки есть и в Бухаресте, где, глядя на происходящее ныне в Европе и в мире, уже не очень-то уверены в надежности "партнёров", невозможности ревизии истории, международном праве и прочей подобной ерунде. Как пел Виктор Цой, "что будет стоить тысяча слов, когда важна будет крепость руки?"
В декабре 1917 года Бессарабия провозгласила отделение от России, а в 1918-м Румыния ввела туда свои войска. Русская православная церковь, имевшая три епархии на территории Бессарабии, выразила несогласие. Эти епархии также не желали переходить в навязанную им силой румынскую церковную юрисдикцию, но строптивых архиереев просто арестовали и выдворили, а архиепископ Кишинёвский Анастасий Грибановский, будущий лидер РПЦЗ, эмигрировал.
Патриарха Тихона письменно оповестили из Бухареста, что, мол, в связи с вводом войск в Бессарабии будет отныне юрисдикция Румынской церкви. Это было даже круче, чем произошло через век на Украине: Порошенко заплатил, и Фанар оформил томос на создание ПЦУ (вполне по-турецки, кстати). Но тут было как-то совсем необычно: ввели войска – значит, церковная юрисдикция меняется. Впрочем, нет, ошибаюсь. Есть такое и на "просвещённой" Украине. Это когда спортивные люди с бейсбольными битами приходят в храм и говорят: "всё, тут ПЦУ". Совсем как при турках: раз пришли турецкие войска, то архиереем будет турецкий грек, а автокефалия местной Церкви упраздняется – волей султана и словом Фанара.
На что рассчитывали в Бухаресте в 1918 году? Румынские власти рассудили, что исповеднику патриарху Тихону будет "не до того", что он будет нуждаться в "друзьях", ведь большевики в то время громили храмы и монастыри, убивали священников.
Бессарабия числилась на советских довоенных картах оккупированным регионом. В 1940 году румын оттуда сдуло геополитическим ветром, и в регион вошла Красная Армия. Когда Бессарабия вновь была оккупирована, Румынская церковь вернулась, а когда румыны и немцы отступили – ушла и она.
В 1990-е вернуться вместе с румынскими войсками в Молдавию у Румынской церкви не получилось. Поэтому была выбрана иная тактика: среди молдавского духовенства инспирировали раскол, а самих раскольников – епископа Петра Пэдурару и его окружение – в состоянии запрещения от Русской православной церкви приняли в Румынскую, где под них создали Бессарабскую митрополию – ту самую, которая была в Молдавии до войны, а затем при оккупантах. Каноны в Бухаресте свои собственные: повсюду в Православной Церкви принять в общение священнослужителя под запретом является тягчайшим каноническим преступлением, но не в Румынской церкви.
РПЦ вполне могла разорвать общение с Румынским патриархатом, но не стала этого делать, чтобы не разрушать единство мирового православия. Но это в Москве всем понятно, а в Бухаресте – нет. Там снова подумали: русским "не до того будет" – тяжелая экономическая ситуация, крах СССР, войны на окраинах, в т.ч. в Приднестровье...
В последние годы добавился ещё один аргумент – церковная ситуация на Украине. Румынские иерархи придерживаются привычной логики: пока патриарх Кирилл молится о мире на Украине и гонимой УПЦ, ему, наверно, "будет не до того", а, значит, можно продвигать свои интересы как угодно и где угодно. Ведь сегодня на фоне конфликта с Фанаром из-за ПЦУ глава РПЦ не станет разбрасываться "друзьями" и, наверное, промолчит...
И сегодня Патриарх Московский и всея Руси Кирилл оказался в той же ситуации, что и век назад исповедник святой патриарх Тихон. И точно так же его голос не слышат в Бухаресте, а за время украинского кризиса в Молдове появилось ещё несколько румынских епископов...
В мире "цивилизованных европейцев", к коим себя любят причислять румынские иерархи, принято считать, что если пассажир вовремя не хватился личных вещей, то их можно присвоить – авось, пронесёт, а если его еще и побить, то ему уже "не до того будет". Ущербность подобной логики состоит в том, что история имеет обыкновение неожиданно повторяться, и если кто-то всерьёз думает, что чьи-то методички смогут поменять её естественный ход, то сильно ошибается.
