Чужой среди своих, чужой среди чужих (Часть 2)
Для того, чтобы сломить Солженицына, ему были созданы такие условия жизни, что впору было на стенку лезть. Но даже если видеть в нем исключительно врага, то всё равно нельзя не восхищаться силой духа этого человека. Он не эмигрировал из страны в погоне за деньгами и славой, а был выброшен из неё и описывал свое положение на Западе так: "Сумасшедшая трудность позиции: нельзя стать союзником коммунистов, палачей нашей страны, но и нельзя стать союзником врагов нашей страны. И всё время – без опоры на свою территорию. Свет велик, а деться некуда…"
И буквально накануне крушения СССР он опубликовал работу "Как нам обустроить Россию?" Стоит перечитать её и убедиться, что страна стала разламываться по тем самым швам, на какие указывал автор. И ещё он обозначал пути, по которым, по его мнению, следовало идти, чтобы избежать государственной катастрофы.
Он был русский патриот, государственник, почвенник, православный человек. И свой главный упрёк коммунизму выразил так: "Коммунизм сумел внушить нам всем, что понятия добра и зла старомодные и смешные. Но если у нас отнять понятия добра и зла, что останется у нас? У нас останутся только жизненные комбинации. Мы опустимся в животный мир. И теория, и практика коммунизма совершенно античеловечна поэтому…"
Никто из призванных и обязанных слышать его не услышал, как не стали его слушать в 1994 году ни коммунисты, ни либералы, когда он пришел в Государственную думу, чтобы обратиться к депутатам с речью, которая была сродни крику: "Спасайте Россию!" Зал был почти пуст…
А потом была опубликована работа "Россия в обвале" – итог наблюдений писателя за ходом катастрофы.
"По мере того, как украинские националисты разворачивали свою идеологию, в ней брали верх самые дикие крайности трактовок и призывов. Мы узнали, что украинская нация – это "сверхнация", она настолько уходит в тысячелетние глубины веков, что украинцем был не только Владимир Святой, но даже, по видимости, и Гомер, - и в подобном духе комично переделываются школьные учебники на Украине", ибо украинский национализм при столь явном меньшинстве этих националистов, напорно возводится в идеологию всей Украины. "Украина для украинцев" – это уж самое несомненное (хотя на Украине живут десятки народов), но и: "Киевская Русь – до Урала!" Русские отлучаются и от славянства как "монголо-финский гибрид". И такая антирусская позиция Украины – это как раз то, что и нужно Соединённым Штатам…"
- Чьи это речи? - спросим мы лениво, воспринимая их почти как банальность. - Опять какой-нибудь политолог из ток-шоу?
Тогда еще одна цитата: "Беда Украины в непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь – Херсон – Одесса) и Крым…"
Не узнаёте? Тогда еще: ""Стратегическая ошибка в выборе государственной задачи будет постоянной помехой здоровому развитию Украины, эта изначальная психологическая ошибка – непременно и вредоносно скажется: и в неорганичной соединённости западных областей с восточными, и в двоении (теперь уже и троении) религиозных ветвей, и в упругой силе подавляемого русского языка, который доселе считали родным 63% населения. Сколько неэффективных, бесполезных усилий надо потратить на преодоление этих трещин. По пословице: нахватанное – ребром выпрет.
А чтобы поднять украинскую культуру до уровня международной – сколько ещё десятилетий понадобится. Так поднять, чтоб украинские учёные не нуждались писать свои работы по-русски, если рассчитывают на иностранные переводы…"
И вот это гвоздем в сердце сидит: "Между тем – годы текут. Для молодых людей каждый год – эпоха. Что делать молодым русским на Украине? Из России – поддержки никакой, и не будет. Видно, покориться? И менять язык, менять национальность? Вот о них сердце болит…"
Если опять не узнали, то придётся подсказать: "А.Солженицын. "Россия в обвале". М.: Русский путь, 1998, с. 78, 79, 80". И сказано это было два десятка лет назад, когда никто ещё в нашем "бомонде" о грядущей катастрофе не думал и даже вообразить себе её не мог, а большие и малые начальнички государства были озабочены лишь тем, как бы повыгоднее сторговаться насчёт нефти и газа.
"Нет пророка в отечестве своем". И не нами то было сказано.
А ещё Солженицын написал двухтомный труд "Двести лет вместе", после выхода которого за автором упрочилась в либеральном племени репутация "антисемита и черносотенца". Кстати, впервые обвинения в антисемитизме прозвучали после выхода за рубежом "Архипелага ГУЛАГ", после чего зарубежные хозяева эфира свели общение с Солженицыным к минимуму.
Он активно протестовал против того, чтобы его причисляли к "диссидентам"; себя считал русским писателем; демонстративно отказался от высшей государственной награды, которую хотел вручить ему Ельцин. Почему-то об этом шаге писателя никто не вспоминает….
Солженицын всегда оставался национально мыслящим человеком. Боль за судьбу русского народа никогда не затихала в нём. И не только за это его ненавидели либералы, но и за оценку образа любимого ими Ильича. В этом плане писатель был неугоден и советской власти, и нынешней демократической, у которой язык не поворачивается произнести слово "русский".
Он активно вступал против поношения дореволюционной России. Его возмущала своей лживостью формула "Россия – тюрьма народов", которую задолго до большевиков провозгласил не кто-нибудь, а сам Лев Толстой.
Красные и левые никак не могут простить Солженицыну его антикоммунизма. Родилась, как бы сама собою, и формула "Антисоветчик – значит, русофоб", причём у тех, для кого "подлинная история России" началась в 1917-м, а закончилась в 1991-м. Все прочие времена – суть мрачная "предыстория" и не менее мрачная "постистория".
Лукавая формула, особенно если учесть, что с самого начала советской власти слово "патриот" было синонимом слова "белогвардеец", которое означало подлежащего уничтожению врага, а слово "русский" употреблялось исключительно в связке "русская революция", "русский революционер". Ну, и ещё "русская история" – синоним тьмы и ужаса.
После недолгого послевоенного – сталинского – периода слово "русский" снова ушло в катакомбы, а слово "патриот" употреблялось исключительно с прилагательным "советский". Теперь же мы "россияне", что означает лишь наше гражданство, но отнюдь не национальность.
А Солженицын постоянно говорил о необходимости восстановления национального самосознания русского народа как залога его самосохранения: "У нас специально, настойчиво уничтожалась связь времён, используя шекспировское выражение, уничтожалась память о том, как это было, и поэтому для восстановления нашего самосознания, пожалуй, важнее всего – восстановить память об истинных событиях. И только через это мы можем выковать своё самосознание…" В 1994 году он написал "Русский вопрос к концу XX века" – как раз во времена, когда слово "русский" было у победившей демократии синонимом ею же придуманного понятия "красно-коричневый".
В книге "Бодался теленок с дубом" Солженицын сказал о себе так: "Без сомнения, без раздвоения вступил я в удел современного русского писателя, озабоченного правдой: писать надо только для того, чтоб об этом обо всём не забылось, когда-нибудь известно стало потомкам…"
К этому примешивалось и сугубо личное обстоятельство. "Под Новый 1954 год, - писал он в той же книге, - поехал умирать в Ташкент. Однако я не умер (при моей безнадёжно запущенной остро-злокачественной опухоли это было Божье чудо, я никак иначе не понимал. Вся возвращённая мне жизнь с тех пор – не моя в полном смысле, она имеет вложенную цель…"
Однако не "Архипелаг ГУЛАГ" является главным трудом в жизни писателя, а "Красное колесо". Огненное колесо. Кровавое колесо.
Именно о нём молчат современные "ниспровергатели" и яростные хулители писателя – отчасти оттого, что в эпопее "слишком много букв", отчасти потому, что не разработаны на сей счет соответствующие методички, которые можно было бы запускать в интернет. Да и слишком велик труд написать хотя бы одну такую: для этого пришлось бы осмысливать всю историю революции.
Так что же мы имеем в итоге?
Мы имеем совершенно неизвестного русского писателя – плохого ли, среднего ли, хорошего ли – на сей счет могут быть совершенно разные мнения. И на одной чаше весов лежит едва ли вскользь пролистанный "Архипелаг ГУЛАГ" с явно завышенным числом жертв, на другой – всё остальное, включая думы о русском народе и его "самостоянии", как говорил Пушкин, боль за него и его судьбу.
И как никогда остро звучит вопрос, поставленный Александром Солженицыным: "Быть ли нам, русским?" Он ещё тогда увидел, что речь идёт не о поисках путей к достижению "комфортной жизни", а о самом бытии нашего народа и государства.
А теперь судите о нём, как хотите. Благо, что столетний юбилей – это неплохой повод для размышлений.
Солженицын был, как и все мы, грешный человек, со своими достоинствами и недостатками, с прозрениями и заблуждениями. Читайте, спорьте, обвиняйте, хвалите, не соглашайтесь. Только говорите по существу, по делу. Ничего, кроме пользы, осмысленный разговор на эту тему не принесёт.
Читайте Солженицына – пригодится!
А про открытый в Москве памятник не будет преувеличением сказать, что это памятник неизвестному нынешнему обществу писателю.
