Чужой среди своих, чужой среди чужих (Часть 1)

Исполнилось сто лет со дня рождения Александра Солженицына. Хотим мы этого или не хотим, нравится он нам как писатель, как общественный деятель, как человек или не нравится, из истории России его уже не вычеркнешь. И оценивать его следует по совокупности деяний, а не вырывая из контекста те или иные события, факты и произведения. Битвы вокруг Солженицына не стихают с того момента, когда его стали обсуждать и осуждать в советском агитпропе...

Подчеркнём красным карандашом: речь идет не о правоте или лукавости советского агитпропа, а о практической невозможности узнать из официальных источников, что Солженицын в действительности говорил.

В советские времена власть Солженицына хулила, в нынешние – славит, и даже поставила памятник. Примечательно в её поведении, однако, что и тогда она лукавила, и сейчас лукавит. Нынешней власти, которая ввела "Архипелаг ГУЛАГ" в школьную программу, глубоко безразлично всё, о чём говорил автор и что его мучило. И основой для прославления Солженицына в наши дни является исключительно политическая конъюнктура. Скорее, внешняя, нежели внутренняя. Именно она заставляет высшее лицо в государстве приносить соболезнования по поводу смерти патологической во всех отношениях Новодворской или американской гражданки Алексеевой. И нет ничего удивительного в том, что власть никак не откликнулась на кончину выдающегося  русского учёного и патриота Игоря Шафаревича. 

В советские времена главным оружием против Солженицына стали "компрометирующие слухи" – публикации никому не известных зарубежных авторов и "сеансы разоблачения": "Призывал Америку сбросить 200 атомных бомб на СССР", "Сам он не Исаевич, а Исаакович" и т.д.

С ядерными бомбами вопрос решается просто: нужно лишь зайти в интернет и посмотреть, что же в действительности говорил Солженицын в своей гарвардской речи 8 июня 1978 года. Но кому это интересно, а тем более нужно?

Однако это нужно беспристрастному человеку.

А вот, что говорилось в открытом письме Солженицына президенту США Рейгану от 3 мая 1982 года: "Некоторые американские генералы предлагают уничтожать атомным ударом избирательно русское население. Странно, сегодня в мире русское национальное самосознание внушает наибольший страх правителям СССР и Вашему окружению. Здесь проявляется то враждебное отношение к России как таковой, стране и народу, вне государственных форм, которое характерно для значительной части американского образованного общества, американских финансовых кругов и, увы, даже Ваших советников…"

Напомним тому, кто не хочет помнить, и скажем тому, кто этого не знает: когда в начале 1980-х Солженицына вместе с группой диссидентов-эмигрантов пригласили к тому же Рейгану, он был единственным, кто отказался от этой встречи. Кроме того, выразил свое возмущение тем, что советники не рекомендовали американскому президенту встречаться с писателем один на один, поскольку-де, он является "крайним русским националистом".

Вот так воспринимали Солженицына те, кто готовил решения для президента США по важнейшим вопросам американского агитпропа.

А ещё прилепилось к Солженицыну прозвище "литературный власовец". Так и гуляет этот эпитет по газетным полосам и в интернете. Любопытно, что об эпопее "Красное колесо" не сказано практически ничего, и никаких новых ярлыков навешано на писателя не было. Вот и остаётся простое объяснение: с советских пор методички "по Солженицыну" не обновлялись, ибо писать разоблачения на базе объёмного – поболее "Войны и мира" – исторического полотна тяжко и затратно, ибо предполагает огромный "фронт работ". А "литературный власовец" – это коротко и ни к каким пояснениям не обязывает.

Хорошо. Пусть "власовец". Только правила приличия требуют точного цитирования с указанием выходных данных источника и раскрытия контекста, в котором "власовщина" автора себя проявила (сознательно берём термин в кавычки до получения разъяснений).

Весь анти-солженицынский агитпроп поражал и до сих пор поражает своей беспомощностью: с идеями писателя не собирался и не пытался спорить никто. И со стороны командиров агитпропа то было правильно. В противном случае пришлось бы вступить на скользкую стезю разговора по существу и защищать от нападок всесильное учение, касаться которого было нельзя, дабы оно не рассыпалось в прах. Недаром же советское партийное начальство отказывалось выносить на обсуждение теоретические вопросы, которые ставил, например, талантливый лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти.

Читая очередную статью в "Литературной газете", посвященную критике "Августа четырнадцатого", автор этих строк никак не мог взять в толк, что же крамольного написал в той книге Солженицын, если понадобилась очередная разоблачительная статья. Не мог понять я и того, что побудило власть запретить "В круге первом". Руководство страны дуло на воду, осознавая, что лиха беда начало, и начав дискуссию, потребуется продолжать её до постановки "проклятых вопросов".

В наши дни это обстоятельство выражено формулой: "Власть не могла установить диалог с обществом" и объясняться с ним человеческим языком. О склеротических вождях того времени Солженицын сказал, как припечатал: "Лишил их Бог всякой гибкости – первого признака живого творения..."

А ведь сам он был готов к сотрудничеству с властью и шёл на него.

В начале 1980-х я случайно увидал у знакомых знаменитый одиннадцатый номер "Нового мира", в котором был опубликован "Один день Ивана Денисовича". Испуг хозяйки был велик, и в просьбе дать мне почитать эту вещь, давно изъятую из библиотек, мне было отказано. Впрочем, я не удивился. Человек и впрямь опасался за своё благополучие.

Изъяли и "Новый мир" с рассказом "Захар Калита", проникнутый чувством глубокого патриотизма и неразрывной духовной связи с пращурами, вышедшими на Куликово поле... Это немного об атмосфере позднего и вполне уже "травоядного" СССР.
О направленной против Солженицина пропаганде сам он высказался в одном из интервью так: "Кстати, вы замечаете, что "Литгазета", никогда не спорившая с моими произведениями и взглядами по существу, никогда не отважившаяся напечатать обо мне ни одного подлинного критического разбора, хотя бы самого враждебного, ибо тем самым приоткрыла бы часть невыносимой правды…"

Чтобы опорочить писателя в ход шла прямая и наглая ложь. Об этом говорил Солженицын в своем заявлении для печати от 18 января 1974 года: "Врут так легко, что угодно, будто по моей книге "гитлеровцы снисходительны и милостивы к порабощённым народам", "сталинградская битва выиграна штрафными батальонами". Всё лжёте, товарищи правдисты. Прошу объявить точные страницы! (Увидите, что не объявят). 

А вот ложь "Литгазеты" будто у меня "советские люди – исчадия ада", сущность русской души "в том, что русский человек готов за пайку хлеба продать отца и мать". Назовите страницы, лгуны! Это для того так пишется, чтоб разъярить против меня моих неосведомлённых соотечественников… Но какие страницы они будут указывать, из какой книги?.."

Солженицын закончил свой многотомный труд "Красное колесо" тогда, когда литература стала уже никому не нужна, и современный хулитель писателя не способен усваивать текст, превышающий полторы-две машинописных страницы. А теперь спросим себя и современных ниспровергателей писателя: "Читали ли мы Солженицына?" Ответ, кажется, очевиден.

Смешно, но едва ли не единственной претензией современных левых и красных к Солженицыну является "Архипелаг ГУЛАГ". Да и тот в части завышения количества жертв репрессий. А ещё приводятся мнения людей, сидевших в лагерях и считающих, что ряда эпизодов, описанных в работе, быть не могло. Делается вывод, что Солженицын является одним из главных разрушителей СССР...

Люди, кажется, не отдают себе отчёт в том, какую глупость они озвучивают. Ведь крушение (а точнее, убийство) страны произошло на их же глазах. И совершено было это убийство главными начальниками государства, едва ли читавшими писателя, и вообще едва ли что читавшими сверх школьной программы. Не заметно было и рокового влияния изгнанного Солженицына на граждан СССР, проголосовавших на референдуме за сохранение своего государства.

И ещё: писателю постоянно инкриминируют призывы подвергнуть СССР массированному ядерному удару. Однако в эпоху интернета любой желающий может убедиться, что то была откровенная ложь.

Но сбылось предсказанное писателем: развалится режим, ибо построен был на лживом учении "марксизма-ленинизма". Оттого-то и не находилось аргументов не только против Солженицына, а против любого, вступи с ним верхи в прямую и мало-мальски содержательную дискуссию. Это было идейное бессилие. Помню реакцию тех, кто внимательно прочитывал газеты, в том числе медицинское заключение о смерти главного идеолога СССР Суслова. Говорят, он был неплохой, а может, даже очень хороший человек. Он ушёл в мир иной за полтора года до смерти Брежнева. Поразил тогда диагноз кремлевских эскулапов: "Суслов, 79 лет, длительное время страдал общим атеросклерозом с преимущественным поражением сосудов сердца и мозга…" Глубокий старик, тяжело больной человек заведовал идеологией…

Жить советскому государству стало нечем. Попытка в очередной раз "подморозить Россию" ради её "спасения", как понимали его правившие страной старики, не задалась.

Так что в данном случае Солженицын выступил как пророк.     

В 1990 году он написал: "Часы коммунизма своё отбили. Но бетонная постройка его ещё не рухнула. И как бы нам вместо освобождения не расплющиться под его развалинами…" Через восемь лет все убедились, что да, расплющились.