Один из главных творцов исторической победы над считавшимися непобедимыми американскими баскетболистами вспоминает, как и благодаря чему она была одержана
Буквально считанные дни отделяют нас от старта XXIV Зимней Олимпиады в Пекине, который станет первым городом, принявшим как зимние, так и летние Игры. Талисман Пекина-2022 – облаченная в скафандр панда Бин Дуньдунь – готовится к встрече с тысячами олимпийцев из 95 стран, которым с 4 по 20 февраля предстоит биться на трассах, склонах, катках и хоккейных площадках за 109 комплектов наград в 15 дисциплинах. Встретит Бин Дуньдунь и гостей из "большой северной страны" – России. Правда, не как национальную сборную, а как некую "команду ROC", лишенную стараниями WADA и ее американских бенефициаров российских гимна и флага. Но мы все равно будем болеть за наших и желать им побед. Ведь олимпийское "золото" – награда особая, ради нее необходимо не только отдать все силы, но и часто прыгнуть выше головы, как это, например, произошло на Играх в Мюнхене в 1972-м, когда наша сборная вопреки всем прогнозам взяла верх над признанными баскетбольными грандами американцами, не знавшими до этого поражений на олимпиадах. Сегодня я расскажу о своей встрече с одним из творцов той легендарной победы – олимпийским чемпионом, заслуженным мастером спорта СССР Иваном Ивановичем Едешко, которая произошла при не совсем обычных обстоятельствах…
В свое время в результате ранения и контузии у моего бедного сердца оторвался митральный клапан. Вместо него поставили металлический, и поэтому мне периодически надо было ложиться в госпиталь Бурденко на "техосмотр" и "техобслуживание".
Однажды в палату зашел начальник кардиологического отделения, а с ним какой-то здоровенный дядька.
– Вот, – с гордостью сказал начальник кардиологии, – это наш Иван Иванович Едешко, легенда ЦСКА, олимпийский чемпион… Прошу любить и жаловать.
Признаться, я никогда не был спортивным болельщиком, тем паче фанатом. Поэтому озвученная фамилия не произвела на меня никакого впечатления. Разговорились. Выяснилось, что Иван Иванович играл в баскетбол за сборную Союза, а в госпиталь попал по банальной причине – резко скакнуло давление, и врачи, чтобы не рисковать, отправили его на обследование в Бурденко.
Я начал что-то припоминать из баскетбольных хроник, и даже рассказал своему новому соседу по палате, что, мол, помню, где-то то ли читал, то ли слышал, как мы то ли в Америке, то ли еще где за три секунды до конца матча вырвали у американцев победу, и, дескать, был там какой-то удивительный игрок, который через всю площадку дал точнейший пас, а его партнер буквально вбил мяч в корзину.
– Да это ж я дал тот пас, – ошарашено произнес опешивший от такого дремучего невежества Едешко.
Я вытаращил глаза…
Так мы познакомились. Иван Иванович рассказал, что родом он из белорусского села Стецки, что в Гродненской области, но вырос в самом бандитском районе Гродно – Занеманье…
– Это было нечто вроде послевоенных московской Марьиной Рощи или ленинградской Лиговки, – улыбнулся Иван Иванович, – как говорится, половина Занеманья уже отсидела, другая – готовилась к отсидке. И если честно, до сих пор удивляюсь, как мне и двум моим братьям удалось избежать этой карусели… Полагаю, лично меня уберегли от кривой дорожки моя мама Анна Викентьевна и баскетбол…
Так же я узнал, что Едешко в детстве пробовал себя в разных видах спорта – футболе, боксе, плаванье, даже в секцию настольного тенниса как-то записался. Но однажды попал на баскетбольный матч и сразу понял: это его!
– Поначалу результаты мои были достаточно скромные, – говорил наш чемпион, – а потом резко рванул вверх. За год занятий вырос на 14 сантиметров, и какой-то талант вдруг проявился. Здесь я бы два важных момента отметил. Что касается меня, то я уже тогда умел играть одинаково ровно и левой и правой руками – это первое. Сколько помню себя – всегда играл жадно. Трехразовых тренировок в детской спортшколе мне не хватало, и я бегал на тренировки взрослой команды. Будучи школяром, мне уже не раз доводилось играть во взрослой команде местного пединститута. А второй момент – мне исключительно повезло с тренером – Анатолием Ивановичем Марцинкевичем. Это был фанат баскетбола, гений тренерской работы. Благодаря ему на площадке я очень быстро раскрылся и начал играть в хороший баскетбол.
А другим тренером, который мастерски отшлифовал талант Ивана Едешко, был великий Владимир Петрович Кондрашин. К нему в сборную Едешко попал, уже будучи известным и весьма результативным игроком, который очень здорово выступал за минские клубы "Спартак", РТИ…
Кстати, в известном фильме "Движение вверх", где Ивана Едешко играет, наверное, небесталанный актер Кузьма Сапрыкин, ничего похожего с оригиналом нет и в помине. На экране перед нами какой-то пухлый купидончик в кудряшках, которого режиссеры непонятно с какой стати заставили робеть "великих" и разговаривать с каким-то местечковым деревенским акцентом.
В реальной жизни баскетболист Едешко и по сию пору – косая сажень в плечах, кровь с молоком, у него ладонь – что твоя сковорода! И этой самой сковородой "Иван Грозный" забивал так, что соперники просто волком выли. Как-то в матче с "Жальгирисом" он из десяти бросков, в т.ч. из очень сложных положений, промахнулся лишь раз. После игры тренер каунасцев в сердцах сказал: "Так, как сыграл Едешко, мог сыграть только идиот, или гений…"
А за несколько месяцев до Олимпиады в Мюнхене ЦСКА, за который тогда играл Едешко, бился за первое место в чемпионате страны с крепким в ту пору ленинградским "Спартаком", который тренировал Кондрашин.
– Игра шла, что называется, ноздря в ноздрю, – вспоминает Иван Иванович, – за восемь секунд до конца кто-то из спартаковцев бросает издали и выводит свою команду вперед на одно очко. И вот тут в ответ я сразу нахожу длинным пасом через всю площадку Сергея Белова, который забивает победные два очка…
Тогда никто даже не мог предположить, что 9 сентября 1972 года в мюнхенском "Баскетболхалле" в финале СССР-США сложится точно такая же ситуация, и запомнивший трюк Едешко Кондрашин именно ему доверит ввод мяча из-за лицевой в оставшиеся три секунды.
Итак, Мюнхен… В высоких кабинетах на победу нашей команды даже не надеялись.
– В олимпийское золото не верили, и официально перед сборной ставилась задача занять второе место, – улыбается Иван Иванович, – А Кондрашин говорил нам: мол, ну, американцы, ну и что… Можно с ними играть, можно и выигрывать…
– А кто был в нашей команде?
– Центровой Сергей Коваленко – непревзойденный мастер "смахивать" мячи, которые шли в кольцо, – перечисляет Едешко, – Анатолий Поливода – очень быстрый игрок, мы его называли "торпеда"… Геннадий Вольнов – классный форвард, он тогда жестко опекал центрового американцев, не дав ему поймать игру… Иван Дворный – у него был потрясающий "крюк"… Зураб Саканделидзе и Михаил Коркия – благодаря им мы создали первый отрыв в игре… Александр Болошев – за ним множество результативных передач под щит… Алжан Жармухамедов – один из тех, кто тоже одинаково хорошо играл и правой, и левой руками, что здорово тогда пригодилось … Модестас Паулаускас – капитан сборной, легенда баскетбола, выбить или вырвать мяч у него было невозможно. А как он пасовал в трехсекундную зону… Сергей Белов – мы его звали "золотая кисть", в том знаменитом матче из 50 очков 20 заработал именно он… Александр Белов – "бриллиантовый мальчик", цементировал всю защиту сборной, в нападении легко мог быть и центровым, и форвардом…
А что же Иван Едешко? Ему Кондрашин доверил позицию разыгрывающего, то есть именно от его первого паса во многом зависел исход атаки.
Вот такая сборная. И в то же время, по словам Ивана Ивановича, Штаты могли выставить хоть 50 команд такого же класса, что и наша, советская. Да готовились американцы к Олимпиаде более чем серьезно: из нескольких тысяч кандидатов отобрали сначала 60 игроков, из них – 40, а затем сформировали окончательный состав – 12 лучших из лучших. Это были молодые амбициозные парни, почти все они не просто стояли на драфте в НБА, а были восходящими звездами. Капитаном они поставили здоровяка Барлессона ростом 2 метра 28 сантиметров. Чтобы подвести команду к Олимпиаде на пике формы, баскетболистов буквально заперли на базе ВВС в Колорадо-Спрингс, где они жили и тренировались в условиях самого жесткого графика и распорядка.
– У американцев действительно получилась не команда, а машина, – говорит Иван Иванович, – Тренер Айба выстроил великолепную защиту, а кроме того подсмотрел, что европейцы, как правило, играют преимущественно правой рукой в то время, как американцы – двурукие, то есть, одинаково уверенно ведут мяч и бросают и правой, и левой. Своим игрокам Айба дал установку – блокировать соперникам правую сторону. И европейцы посыпались. Поляки, например, за тайм игры с американцами набрали всего 10 очков.
Иван Иванович вспоминает, что "ажиотаж перед матчем СССР – США был запредельный". Американцы заплатили огромные деньги, чтобы финал проходил в удобное для заокеанских зрителей время. Поэтому игра началась в 23.00, а закончилась после часа ночи! Все билеты были раскуплены, а без билета немцы не пустили на матч даже посла СССР в ФРГ – это был дипломатический скандал, который потом еле замяли.
И вот олимпийский финал…
– Самое удивительное, – говорит Едешко, – что всю игру мы вели с отрывом в 7-9 очков. И вдруг в самом конце – такой сбой! Позже одни комментаторы говорили, что мы "расслабились потому, что почувствовали близость победы", кто-то решил, что, напротив, "испугались победы над американцами и закрепостились"… Но, так или иначе, начался мандраж. Противник это почувствовал и прихватил нас жестким прессингом.
Как бы там ни было, но после точного штрафного, исполненного Коллинзом, на табло значился счет 50:49 в пользу сборной США, а играть оставалось лишь несколько секунд.
Что же произошло дальше?
– После второго броска Коллинза судьи должны были дать нам тайм-аут, который попросили наши тренеры, – рассказывает Иван Иванович, – Но в зале стоял такой рев, что сигнал судей до арбитров не дошел. Матч было продолжился, но второй тренер Сергей Башкин рванул к их столику: где наш тайм-аут?! Игру остановили. Тайм-аут дали. Я смотрю на табло – а там значится, что до конца игры три секунды…
Во время тайм-аута разработали план: Едешко пасует Паулаускасу, тот – Александру Белову, а тому надо забивать.
– Не получилось, – говорит Иван Иванович, – Паулаускас уходил от защитника, и слишком приблизился ко мне… Прямо передо мной, не давая бросить, махал своими ручищами Барлессон… Пришлось отдать мяч низом… Модестас его поймал, бросил вперед, но очень высоко и сильно. Мяч ударился в американский щит, и достать его в прыжке никто не мог. Но пока мяч летел – раздалась сирена…
Что тут началось! Американцы высыпали на площадку, начали праздновать победу. Но, как оказалось, рано. На табло светилось 53 секунды, а должны были быть нули - в работе табло произошел сбой. И вот тут начинается самое интересное!
– Я смотрю – у столика хронометриста появляется президент Международной федерации баскетбола англичанин Вильям Джонс, – вспоминает Иван Иванович, - И показывает судьям три пальца: мол, надо отсчитать время назад и доиграть не одну, а три секунды, то есть, то время, которое у нас оставалось бы, если бы судьи сразу после штрафных Коллинза дали нам минутный перерыв. Если честно, мне до сих пор не понятно, чем руководствовался Джонс, выбивая у арбитров наши три секунды – Советский Союз он не любил, нас, советских баскетболистов – тоже. Мне думается, что, скорее всего, англичанин был очень тщеславен и хотел в этой ситуации продемонстрировать свой авторитет, свою власть. Не знаю… Но факт остается фактом – у нас появился шанс спасти игру…
Иван Едешко снова за лицевой, арбитр подает ему мяч… Перед ним снова едва ли не вплотную стоит гигант Барлессон, который опять машет руками, как ветряная мельница… Но здесь похожести заканчиваются, и начинается совсем другая история.
– В это время судья рукой показывает американцу, что такое приближение запрещено правилами, – говорит Едешко, – А Барлессон, вместо того, чтобы сделать шаг назад – отошел от лицевой на 9-10 шагов, и тем самым открыл мне оперативный простор. Если бы он с поднятыми руками стоял передо мной, я бы через эти три метра мяч ни за что не перекинул бы. Но Барлессон отошел. Я знаю точно, что и он, и те двое игроков, что стояли рядом с Сашей Беловым были уже уверены в победе, и эта преждевременная уверенность сыграла с ними злую шутку.
Ну а дальше вы знаете – "золотой" пас Ивана Едешко, элегантный прием мяча Александром Беловым… Корзина… Сирена… Победа!
– Потом мне говорили, что со скамейке кричали: "Сашке пасуй!", – улыбается Иван Иванович, – Но я ничего не слышал… Я только видел Белова – он мне кивнул, мол, давай! И я бросил… Что тут началось! От рева публики стены буквально ходили ходуном! Американцы немедленно подали протест, дошло даже до того, что обвинили нас в подкупе судьи, который отогнал от меня Барлессона…
Возникшую ситуацию организаторы олимпийского баскетбольного турнира и руководители Международной федерации баскетбола обсуждали едва ли не всю ночь. Наши оказались в раздевалке ближе к двум часам. Ждали результатов заседания чиновников еще часа два. Потом устали ждать, и пошли "домой"…
– Мы, откровенно говоря, готовились в переигровке, – вспоминает Едешко, – Многие не спали… В половине десятого встретились за завтраком… Есть не хотелось… В десять ровно сидели в так называемой "ленинской комнате"… Еще через полчаса к нам зашел второй тренер Сергей Башкин (он присутствовал на заседании протестной комиссии).
– Ну, что?
– Переигровка… Через четыре года в Монреале!
Вот теперь это было победа...
Кто-то скажет, мол, то была летняя Олимпиада, а в Пекине будет зимняя, тогда был СССР, сейчас – Россия, да и вообще, что общего у баскетбола с биатлоном или кёрлингом? Но если вдуматься, разница не столь существенна. Как и 50 лет назад наши отношения с Западом сегодня носят конфронтационный характер, американцы по-прежнему считают себя непобедимыми не только в спорте, но и вообще. Да и в любое время года в любом виде спорта необходимо, стиснув зубы, отчаянно сражаться за победу каждую секунду, каждый сантиметр, веря в себя и свои силы. Только тогда можно рассчитывать на успех…
