Такие настроения не обошли стороной и Молдавию, где прошли многотысячные демонстрации с требованиями объединения с Румынией и лозунгами "Молдавия - для молдаван", "Русских - за Днестр, евреев - в Днестр". 

 

Идя навстречу «народным чаяниям», Верховный Совет республики принял закон, объявлявший молдавский единственным государственным языком. Окрика из Москвы не последовало, и осмелевшие депутаты сделали следующий шаг. Они приняли постановление по пакту Молотова – Риббентропа, объявив создание Молдавской ССР незаконным, а Бессарабию и Северную Буковину - "оккупированными румынскими территориями". 

 

Для Приднестровья, где большинство населения составляли русские и украинцы, это стало последней каплей. Тираспольский горсовет заявил, что раз создание союзной республики было незаконным, то левый берег Днестра, по состоянию на 1940 год входивший в состав советской Украины, а не Румынии, волен сам определять свою судьбу. 2 сентября 1990-го была образована Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика в составе СССР, что сильно не понравилось не только Кишинёву, но и Москве. Горбачёв даже подписал указ, отменяющей это решение, но реальных рычагов для его выполнения у "рулевого перестройки" не было. После августовских событий 1991 года регион провозгласил независимость, заодно отказавшись от слов "социалистическая" и "советская" в своем названии. 

Отношения между двумя берегами Днестра сразу не заладились. Эпизодические столкновения между молдавскими силовиками и приднестровскими гвардейцами привели весной 1992-го к полномасштабному вооружённому конфликту с применением танков, артиллерии и авиации. По официальным данным, которые многие эксперты считают сильно заниженными, в ходе боев погибла тысяча человек, четыре с половиной тысячи были ранены. 

Конец войне положило вмешательство России. Командование дислоцированной в регионе 14-й общевойсковой армии поддержало Тирасполь, и Кишинёв согласился на переговоры. 21 июля 1992 года в Москве президентами России и Молдавии Ельциным и Снегуром в присутствии главы ПМР Смирнова было подписано соглашение о принципах урегулирования конфликта. И вот уже четверть века он считается замороженным… 

За это время заинтересованные стороны неоднократно пытались совместно определить пути решения проблемы. Дважды казалось, что компромисс будет вот-вот достигнут. Так, в 2000-м, Кишинёв и Тирасполь вроде бы согласились принять за основу разработанный комиссией Примакова проект соглашения, предполагавший урегулирование конфликта в соответствии с принципом территориальной целостности Молдавии, но потом дружно передумали. Ещё ближе к успеху была попытка, предпринятая в 2003-м, когда Москвой был предложен "меморандум Козака", предусматривавший объединение ПМР и Молдавии в федерацию. Вроде бы, всем всё понравилось, но буквально накануне подписания соглашения президент Молдавии Владимир Воронин вдруг заявил, что "всё отменяется". Своё неожиданное решение он объяснил "отсутствием одобрения со стороны мирового сообщества". Однако недоброжелатели Воронина утверждали, что, на самом деле, молдавский лидер обиделся. Москва якобы не поняла его прозрачных намёков на то, что любой труд, в том числе проставление росписи под документом, должен оплачиваться. Даже называли конкретную сумму "упущенной выгоды" - один миллиард долларов. 

С тех пор процесс урегулирования не сдвинулся с мертвой точки. Хотя формально переговоры периодически возобновлялись, их участники не обладали никакими реальными полномочиями. Даже возникло ощущение, что решение конфликта никому особо не нужно. 

В Молдавии дорвавшиеся до власти прозападные политики сосредоточились на "проекте евроинтеграции", стремясь выклянчить у Брюсселя максимально возможные преференции за "правильный выбор магистрального пути развития", а заодно интригуя против партнеров по коалиции. В Приднестровье же последние годы прошли под знаком жёсткого противостояния между президентом Евгением Шевчуком и руководством холдинга "Шериф", который обеспечивает более половины поступлений в республиканский бюджет.  

И вот ситуация изменилась. Впервые за много лет появилась надежда на то, что конструктивный диалог между Кишинёвом и Тирасполем не только возобновится, но и принесёт результаты. В первую очередь оптимизм экспертов, ожидающих скорого реального прогресса, связан с результатами прошедших на обоих берегах Днестра президентских выборов.

В Молдавии основная борьба шла между сторонником нормализации отношений с Россией, лидером Партии социалистов Игорем Додоном и ставленницей прозападной коалиции, экс-министром образования Майей Санду. В ходе предвыборной гонки противостоящие стороны не скупились на взаимные обвинения и щедрые обещания. Санду и поддерживавшая её внушительная команда правительственных чиновников, политиков и СМИ живописали прелести, которые ждут Молдавию на пути в Объединенную Европу. Додон упирал на то, что залогом процветания республики является нормализация отношений с Россией и решение приднестровской проблемы. 

Аргументы лидера социалистов показались большинству избирателей более убедительными: во втором туре ему удалось обойти соперницу на 4%. Поскольку такой исход не устроил правящую в парламентской Молдавии проевропейскую коалицию, официальное объявление итогов выборов затянулось на месяц, в ходе которого конституционный суд делал вид, что разбирается с многочисленными жалобами проигравшей стороны. За это время в Кишинёве успели открыть офис связи НАТО, назначить нового генпрокурора и запустить пенсионную реформу, против которой возражал избранный президент. Однако незадолго до Нового года Игорь Додон всё-таки въехал в резиденцию главы государства. 

В Приднестровье, где президент имеет намного больше полномочий, чем его молдавский коллега, борьба на выборах была ещё более ожесточенной. Противостояние действующего главы ПМР Шевчука и его конкурента, спикера парламента Вадима Красносельского, непрерывно обменивавшихся оскорблениями и угрозами, едва не привело к вооружённым столкновениям. Отвечающему в российском правительстве за отношения с Приднестровьем вице-премьеру Рогозину даже пришлось приезжать в Тирасполь, чтобы охладить страсти. 

В день выборов столица республики была наводнена людьми в форме: у избирательных участков дежурили усиленные наряды милиции, город патрулировали военные, а отряд спецназа "Скорпион", специализирующийся на "обслуживании" пенитенциарных учреждений, неизвестно по чьему приказу пытался "взять под охрану" центризбирком. От "навязанных услуг" членам комиссии удалось "отписаться" только благодаря вмешательству российских и иностранных наблюдателей и журналистов. В итоге с большим отрывом победил Красносельский. Шевчук, собиравшийся в случае проигрыша заявить о фальсификациях и нелегитимности выборов, их результаты всё-таки признал. В Тирасполе поговаривают, что этому решению способствовал звонок из Москвы. 

И Додон, и Красносельский поспешили оправдать ожидания экспертов. Буквально через пару недель после инаугураций они встретились в Бендерах, обсудив вопросы, связанные с возобновлением транспортного сообщения и связи между республиками. После полуторачасовой беседы президенты не скрывали оптимизма. Додон, не забыв  поздравить коллегу с победой на выборах, отметил: "Мы должны сделать всё возможное, чтобы граждане, наши люди, которые живут на обоих берегах Днестра, почувствовали улучшение и решение своих конкретных житейских проблем…" 

Ему вторил Красносельский: "Речь идёт о том, чтобы создать нормальные условия для нормальной жизни людей… Мы должны создать условия, чтобы люди не были заложниками политиков…" 

По большому счёту, не столь важно, о чём сумели договориться в этот раз президенты ПМР и Молдавии. Существенно, что такая встреча вообще состоялась и, судя по комментариям участников, разговор будет продолжен. 

Насколько этот диалог будет продуктивным, вряд ли удастся скоро узнать. Уж очень разные исходные позиции стороны занимают, да и за четверть века раздельного существования у республик накопилось слишком много различий в экономике и социальной сфере, что делает их механическое объединение практически невозможным. Опять же нельзя забывать, что реальная власть в Молдавии принадлежит не президенту, а правительству и парламенту, где преобладают сторонники евроинтеграции.  

Однако хорошо уже то, что переговорный процесс между двумя берегами Днестра вообще возобновился. Ведь когда люди начинают разговаривать и пытаются услышать аргументы друг друга, они рано или поздно смогут найти компромиссное решение проблемы. И, может быть, прецедент, созданный в Приднестровье, станет примером для решения других замороженных и тлеющих конфликтов.