В разряд резонансных это дело превратила фигура обвиняемого. Нюанс в том, что 61-летний Юрий Дмитриев является председателем республиканского отделения международного общества "Мемориал". 

Эта созданная в бурные годы "перестройки" контора сделала себе имя на донесении до широких народных масс "правды" о "тёмных страницах" российской истории. В те времена, когда обгаживание советского прошлого было доминирующим трендом общественной жизни и одним из инструментов разрушения единой державы, "борцы за историческую справедливость" имели колоссальный кредит доверия у граждан. Пользовались они им весьма эффективно, сумев при поддержке тогдашних демократических властей и СМИ сконструировать миф о "многомиллионных невинных жертвах людоедского сталинского режима".

Заметный вклад в этот проект внес и Дмитриев. Именно он двадцать лет назад "открыл" в Медвежьегорском районе Карелии урочище Сандармох. Обнаруженные им там массовые захоронения были объявлены "Мемориалом" местом казни трудоармейцев Беломорканала и заключённых, этапированных с Соловков. 

С годами число жертв зловещего урочища неуклонно росло. Если сначала речь шла о полутора-двух тысячах, то сейчас утверждается, что там находятся останки более девяти с половиной тысяч человек. И ныне Сандармох официально считается одним из крупнейших мест захоронений жертв "Большого террора" 1937-1938 годов. 

Было объявлено, что именно здесь лежат расстрелянные "плачами НКВД" зэки "первого соловецкого этапа", среди которых было много деятелей Коминтерна, писателей, артистов, священников из республик бывшего СССР и других стран. По такому случаю ежегодно в начале августа в урочище в сопровождении журналистов съезжались иностранные дипломаты, которые, выразив дежурную скорбь по погибшим соотечественникам, выступали с призывами к России "покаяться за преступления сталинизма". Особенно усердствовали поляки, для которых Сандармох стал наряду с Катынью и Медным одной из основных площадок предъявления исторических претензий к нашей стране. 

Нередко к визитам дипломатов приурочивалась установка очередного "этнического" монумента в память о встретивших здесь смерть украинцах, молдаванах, литовцах, грузинах, евреях, эстонцах…     

Однако точное число людей, захороненных под Медвежьегорском, неизвестно, а идентификация останков большинства из них вообще не проводилась. Количественные показатели определялись исходя из "примерной расчётной вместимости" расстрельных ям, то есть строго на глазок. А главным источником для определения имён погибших стали т.н. расстрельные списки, добытые Дмитриевым и его соратниками в архивах госбезопасности. Однако в них место приведения в исполнение приговора не указывалось, включенных в них людей "мемориальцы" просто "приписывали" к обнаруженным захоронениям.  

При этом каких-либо масштабных эксгумационных работ в Сандармохе не было. Предложения об их проведении наталкивались на ожесточённое сопротивление Дмитриева, отличающегося, мягко говоря, не самым дружелюбным характером и рассматривающим интерес к урочищу как покушение на самое святое. Даже соратники по "Мемориалу" признают, что общаться с карельским коллегой нелегко: всякими условностями, вроде элементарной вежливости и обращения на "вы", он себя не затрудняет, а коли что не так, может запросто послать по матери, не взирая на пол и возраст собеседника. 

Многие СМИ называют Юрия Алексеевича историком, хотя правильнее считать его краеведом-любителем. Какого-либо системного образования, тем более исторического, у Дмитриева нет. Когда-то он учился в медучилище на фельдшера, но курс не закончил; затем работал слесарем в банно-прачечном комбинате, трудился кочегаром, был рабочим на слюдяном заводе. 

Попутно отсидел два года на зоне, вроде бы за драку. Срок мотал в компании диссидентов, поэтому на свободу вышел уже сформировавшимся антисоветчиком. Участвовал в деятельности карельского "Народного фронта", был помощником народного депутата, писал статьи о преступлениях сталинизма. В конце 1980-х занялся поиском мест захоронений жертв репрессий в Карелии. 

Обнаружение Сандармоха стало звёздным часом Дмитриева, превратившим его из рядового энтузиаста в одного из лидеров "Мемориала" и принесшим ему мировую известность. Пару лет назад Польша наградила карельского краеведа орденом, что свидетельствует о значимости его вклада в ведущуюся Варшавой "историческую войну" с Москвой.  

Так получилось, что сконструированная вокруг урочища легенда неразрывно связана с именем Дмитриева. Поэтому не удивительно, что его арест и последующий суд вызвали такой шум. Инициаторы размещённой в Интернете петиции в защиту карельского "мемориальца" требуют "восстановить законность" и настаивают, что дело сфабриковано следствием и является "результатом политической провокации или прямого заказа". 

При этом сам факт того, что Дмитриев фотографировал свою малолетнюю приёмную дочь голой, никто не отрицает. Однако защита утверждает, что делал он это для органов опеки, дабы там могли убедиться, что ребенок не подвергается насилию со стороны усыновителя. Способ, конечно, странный. Наверное, проще и эффективнее было бы отвести девочку к врачу и получить от него соответствующее заключение. 

Ну, да ладно. Допустим, поверили. 

Правда, тут же утверждается, что снимки, которые Дмитриев делал на протяжении трёх (!) лет никогда и никому не передавались. При чём же здесь тогда органы опеки, для которых они якобы предназначались? И почему на некоторых фото фигурирует ещё и обнаженная внучка краеведа? За нее-то он ответственности не несет, и отчитываться ни перед кем, кроме её родителей, не должен. 

Ещё один аргумент "мемориальцев", призванный заставить суд быть "объективным и беспристрастным", состоит в апелляции к заслугам Дмитриева, который якобы является настоящим "патриотом России". Оставим на совести авторов петиции утверждение о патриотизме, его каждый понимает по-своему. Более важно, что при таком подходе грубо игнорируется конституционный принцип равенства всех перед законом. Получается, что если некий гражданин в понимании "Мемориала" - "патриот", то попытки привлечь его к ответственности это "политическая провокация", и суд просто обязан признать его невиновным. 

Однако одной петицией общественные защитники Дмитриева не ограничились. Во время слушаний, объявленных закрытыми, в коридоре толпилась внушительная группа поддержки, в которой почему-то оказались польские и шведские дипломаты. Вокруг суда расположились пикетчики с плакатами, требующими освободить нового "политзаключённого", в блогосфере регулярно появляются статьи, разоблачающие судебную "заказуху". Известный рифмоплёт-резонёр Дмитрий Быков в авторской радиопередаче назвал дело Дмитриева "абсурдным и сфабрикованным".  

Дошло и до тяжёлой артиллерии. На имя прокурора Карелии поступило обращение от польского фонда "Центр Карта", в котором содержится "убедительная просьба" освободить Дмитриева из-под стражи и обеспечить соблюдение его прав в соответствии с российскими и международными стандартами. В противном случае поляки угрожают инициировать процедуру по включению лиц, причастных к уголовному преследованию краеведа, в пресловутый "Акт Магнитского". С призывом "соблюдать верховенство права и основных свобод личности" применительно к делу Дмитриева выступило и посольство США. 

Осмелевший от такой внушительной поддержки адвокат подсудимого уже пригрозил представителям обвинения, что они в будущем никогда не смогут поехать за границу, видимо, полагая вопрос о признании своего подзащитного виновным уже решённым и не сомневаясь в том, что скоро все к этому причастные украсят собой список, прилагающийся к "Акту Магнитского".

Не вызывает сомнения, что все перечисленное является элементами единой масштабной и чётко режиссируемой кампании по оказанию давления на суд. Вот только какую цель преследуют ее организаторы? Неужели, они действительно рассчитывают на то, что адресаты их обращений убоятся угроз? 

Карелия - регион в политическом смысле очень не простой. Достаточно сказать, что здесь до сих пор немало голосов на выборах любого уровня получает партия "Яблоко", давно уже превратившаяся в маргинала на остальной территории страны. Нередко в судах республики рассматривались дела, которые, по мнению либеральной прессы, имели политическую подоплёку. Так что местные судьи к давлению привыкли, и попытки повлиять на них в нужном ключе, как правило, приводят к обратному результату.

Инициаторы кампании в защиту Дмитриева не могут этого не знать. Поэтому рискну предположить, что их истинной целью является максимально суровый приговор краеведу и его реальная отправка на зону. А там осуждённых за педофилию ничего хорошего не ждет. Учитывая преклонный возраст и отнюдь не блестящее здоровье Дмитриева, подорванное многочисленными экспедициями, копанием в земле и истовым курением, можно предположить, что вряд ли он доживёт до конца срока. 

Зато у "Мемориала", чей образ "бескорыстных борцов за историческую правду" в последнее время изрядно пошатнулся, появится прекрасная возможность обвинить власть в расправе над неугодным "историком", поместив его имя в поминальный синодик "жертв тоталитарного режима".

Здесь надо учитывать ещё одно обстоятельство. В последние годы появилась гипотеза, что в Сандармохе захоронены не только жертвы "Большого террора", но и советские военнопленные, трудившиеся на создании финских укреплений на высотах у Медвежьегорска. Финны вроде бы признали, что так действительно могло быть, и даже выразили готовность обсудить возможность закрепить этот факт мемориально, т.е. установить в урочище соответствующий памятник. 

Если это произойдёт, будет разрушена целостность легенды Санадармоха, до сих пор воспринимаемого исключительно как мемориал жертвам репрессий. А потом может возникнуть вопрос о проведении реального изучения этого места. И что будет, если вдруг выяснится, что расстрелянные политзаключенные не составляют большинства среди захороненных? 

Допустить этого "Мемориал" не может. Ведь за Сандармохом могут последовать и другие сакральные для "живущих не по лжи" места. Поэтому они объективно заинтересованы в том, чтобы закрепить существующий статус урочища. А для этого нужна фигура "мученика за правду", на роль которой идеально подходит Юрий Дмитриев. Ведь как заманчиво провести параллель между судьбами похороненных здесь "жертв сталинизма" и человека, поведавшего о них миру. 

Зато выход Дмитриева на свободу способен поставить крест на этой красивой идее. Может, юридически он и будет чист, но фотографии с голой падчерицей от этого никуда не денутся. Трудновато будет Юрию Алексеевичу и дальше бороться за "правду о Сандармохе" с репутацией педофила.   

И тут поневоле возникает вопрос: а не из среды ли соратников поступил тот анонимный сигнал, с проверки которого и началось "дело Дмитриева"? Ведь древнее правило "хочешь разобраться в случившемся - ищи того, кому это выгодно" действует до сих пор.