На Украине отпраздновали столетие мнимого объединения двух химер
В стремлении доказать, что "Украина – це Европа", свидомые, пятый год безнаказанно резвящиеся на просторах незалежной, давно и безнадёжно вышли за рамки здравого смысла и даже примитивной логики. Упразднив и попутно обгадив все праздничные и памятные даты, способные напомнить о былом единстве с Россией, они заменили их уродливыми симулякрами, призванными подкрепить тезис о вековой "борьбе украинского народа с засильем клятых москалей".
Пожалуй, самым нелепым среди порождённых свидомой исторической мыслью укро-праздников по праву может считаться "День соборности Украины" (или "День Злуки"). Он отмечается 22 января в честь провозглашения в 1919 году т.н. Акта о воссоединении Украинской народной республики (УНР) и Западно-украинской народной республики (ЗУНР). Именно это событие с подачи самостийных "историков" официально провозглашено отправной точкой "украинской государственности".
По случаю столетия "Злуки" главкондитер Порошенко совершил малое паломничество с цветочками к памятникам Тарасу Шевченко и Михаилу Грушевскому. Выбор объектов для возложения растений подтвердил давние подозрения недоброжелателей Петра Алексеевича в незнании им родной истории: ни Шевченко, к тому моменту давно умерший, ни Грушевский, хоть и подаривший миру сказку о древних украх, но реальной политикой никогда не занимавшийся, к отмечаемому поводу непосредственного отношения не имели. Настоящими авторами исторического казуса, столетие которого ныне отмечалось в Киеве и окрестностях, были совсем другие персонажи – журналист Симон Петлюра, как фактический руководитель УНР, и адвокат Евген Петрушевич, как "президент" ЗУНР.
Впрочем, это не помешало Порошенко напомнить согражданам, что "Акт Злуки" – наивысшая точка украинской революции и освободительной борьбы начала XX века", которая якобы показала "колоссальный на то время государственный потенциал Украины". Правда, по словам президента, исторический шанс вековой давности был бездарно упущен по причине того, что тогдашним украинским политикам "не хватило единства", и среди них не нашлось тех, кто смог бы "объединить народ для противостояния московскому нашествию".
Вероятно, произнося эти слова, Порошенко пребывал в убеждении, что, окажись он на месте недотёп Петлюры и Петрушевича, то несомненно с этой задачей бы справился. Ему невдомёк, что сто лет назад "объединить народ" не смог бы никто: ни Махатма Ганди, ни пророк Моисей, ни Председатель Мао.
Всё дело в том, что сто лет назад на просторах нынешней Украины никакого народа, т.е. общности людей, говорящих на одном языке и связанных едиными традициями, историей, религией, культурой, просто не существовало (да и сейчас, похоже, не существует).
Попытавшиеся сто лет назад слиться в братских жёвто-блакитных объятиях (как это ныне трактуют свидомые историки) УНР и ЗУНР, кроме одних и тех же слов в названиях, не имели почти ничего общего, а их "злука" была шагом во многом вынужденным. Каждая из "высоких договаривающихся сторон", подписывая в декабре 1918-го в стоявшем на путях захолустного Фастова вагоне пресловутый "Акт о воссоединении", держала в кармане огромную фигу, рассчитывая порешать свои проблемы за счёт партнера.
На тот момент больше проблем было у галичан, поэтому договор получился не равноправным. Фактически в Акте речь шла о поглощении ЗУНР, которая входила в состав УНР в непонятном статусе "западных областей".
Главная беда "государства" Петрушевича состояла в том, что, возникнув на обломках развалившейся Австро-Венгрии, объявив столицей Львов и заявив о распространении своей юрисдикции на Галицию, Буковину и Закарпатье, оно сразу же столкнулось с жёсткой конкуренцией со стороны поляков, также приступивших к строительству своей державы и полагавших эти земли своими. Притязания "шановных панов", поддержанные Антантой, подкреплялись доводами о том, Галиция исторически принадлежала Речи Посполитой, Львов преимущественно населен поляками, а ни о каких украинцах они вообще не слышали. Создатели ЗУНР могли противопоставить этому только ссылку на никому уже не интересный пункт секретного приложения к Брестскому мирному договору, по которому Австро-Венгрия вроде бы обязывалась предоставить автономию живущим в Галиции украинцам (правда, раньше империя сулила отдать эти земли вместе со Львовом полякам).
Осознавая слабость своих аргументов, сторонники самостийности попытались сыграть на опережение, объявив о создании ЗУНР и заручившись поддержкой львовского гарнизона, укомплектованного преимущественно призванными на службу в австро-венгерскую армию галичанами старших возрастов.
Однако поляки тоже не дремали и быстро сколотили отряды из гимназистов и студентов во главе с опытными офицерами, которые тут же вступили в бой с "узурпаторами". В качественном и количественном отношении силы сторон были сопоставимы, но у польских "орлят" уровень мотивации оказался выше, да и организованы они были лучше. Спешно вызванный соратниками Петрушевича (сам он ещё болтался в Вене) из Черновцов легион украинских сечевых стрельцов, представлявший самую боеспособную часть зарождающейся Галицкой армии, принялся митинговать, а когда наиболее сознательные сечевики всё-таки добрались до Львова, было уже поздно. В "Битве за Львов" победила молодость, а сама она стала предметом национальной гордости поляков, лишь чуть не дотягивающим по значимости до "Чуда на Висле".
Правительство ЗУНР спешно бежало из "столицы" в Тернополь. Но и там самостийники надолго не задержались, поскольку вдохновлённые успехом поляки продолжали наступать. Пришлось перебираться ещё дальше, в Станислав (Ивано-Франковск). Но было ясно, что и это ненадолго. Контролируемая ЗУНР территория сокращалась как шагреневая кожа.
Глядя на происходящее, зашевелились и другие соседи. Румыны, "внемля мольбам соотечественников", оттяпали Буковину, чехи облизывались на Закарпатье. И тем, и другим было глубоко плевать на то, что правительство ЗУНР объявило эти земли своими: раз не можешь удержать, отдай тому, кто сможет.
В этих условиях галичанам срочно нужен был хоть какой-нибудь союзник, и их взоры обратились на восток, где за рекой Збруч существовала другая Украина – тоже осколок развалившейся империи, только Российской.
Ещё когда шли бои за Львов, правители ЗУНР договорились о сотрудничестве с гетманом Скоропадским. Глава Украинской Державы обещал помочь "западным братьям", посулив отправить им на выручку загостившийся в Белой Церкви отряд, сформированный из бывших военнопленных западенцев Евгеном Коновальцем, батарею гаубиц, несколько броневиков и даже аэроплан. И это не говоря уже о боеприпасах, сапогах и шинелях, коих у гетмана на складах было завались.
Обрадовавшиеся галичане спешно снарядили депутацию в Киев с инструкцией соглашаться на любые условия. Но пока она туда добиралась, ситуация резко изменилась. Служившие опорой режима Скоропадского немцы после капитуляции перед Антантой начали эвакуацию с Украины. Это стало сигналом к поднятому Петлюрой антигетманскому восстанию, к которому примкнули и сечевики Коновальца. Смекнув, что парадигма теперь иная, посланцы ЗУНР, не доехав до Киева, остановились в Фастове, где после непродолжительных переговоров и подписали "Акт Злуки", но уже с представителями спешно возродившейся УНР.
Петлюра и его сподвижники по Директории, конечно, понимали, что приобретают весьма проблемного союзника. Однако у них были свои резоны, не имеющие ничего общего с идеей "соборности". Главным активом почти лишившейся территории ЗУНР, на который очень рассчитывал "головной атаман", являлась Галицкая армия и особенно её ядро – сечевики. По сравнению с разношёрстным петлюровским воинством ("Действенной армией УНР") галичане и вправду смотрелись выигрышно: были более дисциплинированными, имели за плечами изрядный боевой опыт, ими командовали толковые офицеры (правда, в основном австрияки – Кравс, Вольф, Бизанц, Шаманек, среди которых белой вороной смотрелся командующий галичанин Мирон Тарнавский). Даже по числу реальных, а не бумажных активных штыков и сабель они превосходили петлюровцев. Заполучить столь внушительную военную силу практически задаром было очень заманчиво.
Свежеобретённые "братья" схидняки и галичане, больше двух веков жившие в разных государствах, исходно не сильно доверяли друг другу. Между подписанием "Акта Злуки" и его обнародованием прошло полтора месяца – огромный срок в условиях войны, когда дорог каждый день. Это время понадобилось для утрясания многочисленных деталей, обсуждения встречных условий и получения всевозможных гарантий. Наконец, после одобрения согласованного варианта "парламентами" УНР и ЗУНР "Акт Злуки" был 22 января 1919 года торжественно доведён до "широких народных масс" на Софийской площади.
Пафос момента был смазан полным равнодушием публики. Каких-либо массовых проявлений бурной радости по поводу воссоединения "двух Украин" в Киеве не было. Даже такой пробитый на всю голову свидомит, как профессор Украинского Вольного Университета в Мюнхене Исидор Нагаевский (в годы войны – капеллан дивизии ваффен-СС "Галичина"), описывая "отправную точку украинской государственности" в своей "Истории Украинской Державы XX столетия", был вынужден признать, что "многие зрители смотрели на происходящее без энтузиазма". Оно и понятно: в то время среди киевлян идейных самостийников, готовых без устали скакать на морозе, было исчезающе мало. Подавляющая масса горожан ощущала себя русскими; на петлюровцев, и уж тем более на галичан, они смотрели как на очередных оккупантов.
Впрочем, Киев недолго был столицей "воссоединенной Украины". Уже 3 февраля, менее чем через две недели после шоу на Софийской площади петлюровцы бежали из города, а 5 февраля в него вошли части 1-й Украинской советской дивизии под командованием уроженца Черниговщины Николая Щорса. Их в Киеве встречали с большей радостью, чем петлюровцев.
Вскоре выяснилось, что ни Директория, ни провозглашенный диктатором ЗУНР Петрушевич выполнять соглашение не собираются. Никакого реального объединения не произошло ни в политическом, ни в военном, ни в управленческом смысле. Два государства-химеры продолжили раздельное существование с собственными правительствами, парламентами и армиями (с официальной границы между ними по реке Збруч даже не убрали пограничные посты), пытаясь в равной мере безуспешно решать собственные задачи. Для УНР главным было остановить красных, для ЗУНР – потеснить поляков в Галиции. Никто друг другу не помогал: Петлюра не считал врагом Польшу, а Петрушевича совершенно не интересовали перипетии гражданской войны в России, он был готов на союз хоть с красными, хоть с белыми, хоть с зелёными, лишь бы ему помогли отобрать у пилсудчиков Львов.
Некое подобие "Злуки" произошло лишь летом 1919-го, когда поляки, отразив "Чортковское наступление" галичан, окончательно выперли их за Збруч. Отныне ЗУНР, оставшись совсем без территории, существовала лишь на бумаге. Не имея иных вариантов, Петрушевич согласился на слияние Галицкой армии с войском Петлюры, но в качестве самостоятельной боевой силы с собственным командованием.
За "самостийную Украину" галичане воевали без всякого энтузиазма, чувствуя себя чужими на чужой земле. Они прекрасно видели, что местное население Петлюру не поддерживает, а его "Действенная армия" представляет собой слабо управляемую орду мародёров, погромщиков и убийц. Осознав, что никакой реальной помощи от УНР в деле освобождения "малой родины" не будет, и не желая проливать кровь за непонятные идеалы, в ноябре 1919-го Галицкая армия в полном составе во главе с командующим дезертировала, перейдя на сторону белых. Уход от союзника галичане объяснили тем, что абсолютно все солдаты страдают от тифа и иных ужасных заболеваний, для излечения которых необходим карантин сроком не менее трех месяцев. Взбешённому Петлюре даже переслали соответствующий документ, подписанный главврачом армии полковником Бурачинским. Впрочем, и у Деникина галичане надолго не задержались, и через два месяца перешли к красным под названием Червонная Украинская Галицкая армия.
"Головной атаман" предательства западенцам не простил. В апреле 1920-го он в обмен на помощь в борьбе с красными заключил в Варшаве соглашение с Пилсудским, по условиям которого УНР признавала польскими территориями Галицию и Западную Волынь.
Немного раньше, в конце 1919-го, оставшийся без страны и армии "диктатор" Петрушевич объявил о денонсации "Акта Злуки" и укатил в Вену, откуда принялся рассылать во все мировые столицы слезницы с мольбами о восстановлении суверенитета ЗУНР, но они никого не заинтересовали.
Когда в 1923-м Лига наций окончательно признала Галицию польской, пан Евген распустил "правительство ЗУНР в изгнании" и укатил в Берлин. Жилось ему там трудно, денег не было даже на еду. От нищеты Петрушевича спас экс-гетман Скоропадский, в прямом смысле подкармливавший товарища по несчастью. Основой для сближения двух политиков-неудачников стала общая жгучая ненависть к "предателю" Петлюре.
Такая вот грустная история вышла с "Актом Злуки", который заключившие его стороны даже не пытались воплотить в жизнь.
С объективной исторической точки зрения, в качестве Дня соборности Украины куда лучше, чем 22 января 1919 года, подходят 1 ноября 1939 года, когда Верховным Советом СССР был принят закон "О включении Западной Украины в состав Союза ССР с воссоединением её с Украинской ССР", или 16 августа 1945 года, когда был заключён советско-польский договор, зафиксировавший отказ поляков от притязаний на Западную Украину.
Другое дело, что нынешние власти незалежной историческая правда совершенно не интересует.
