Почему Япония, потерпевшая в 1939 году сокрушительное поражение от Красной Армии в сражении на реке Халхин-Гол, пытается переписать историю, тиражируя вымышленные истории о причинах конфликта с СССР, якобы вызванного "советской агрессией"? При этом забывая о военных преступлениях Квантунской армии и замалчивая факты зверств японских милитаристов в 1930-1940-х годах...

80 лет назад, 20 августа 1939 года, советско-монгольские войска под командованием комкора Георгия Жукова перешли в решительное наступление на позиции японской армии на восточном берегу реки Халхин-Гол. К утру 31 августа на территории Монголии, куда самураи вторглись еще в мае, не осталось ни одного живого японского солдата с оружием в руках. Безоговорочная победа СССР в вооруженном конфликте не вызывала сомнений ни у кого из современников. Однако в последние годы псевдо-научные центры и СМИ Японии активно редактируют историю тех событий, пытаясь доказать, что всё было совсем не так. Какие мифы о Халхин-Голе сегодня тиражируются за рубежом и чем руководствуется Токио, осознанно забывая об ошибках прошлого?

То, что столкновение СССР и Японской империи неизбежно, стало очевидно задолго до Халхин-Гола. В 1932 году японские войска оккупировали Северо-Восточный Китай, создав на этой территории марионеточное государство Маньчжоу-Го. Его границей с Монголией самураи потребовали считать реку Халхин-Гол, хотя реально она проходила в 20-25 км к востоку, что было зафиксировано в международных документах. Для обоснования территориальных притязаний в Токио были сфальсифицированы географические карты, затем японцы и маньчжуры стали устраивать провокации в "спорном" районе. В мае 1939 года началось японское вторжение, но пришедшая на помощь Монголии Красная армия разгромила агрессора.

После Второй мировой войны японские историки пытались полностью игнорировать сам факт конфликта на Халхин-Голе, упоминая о нем, как о "незначительном приграничном инциденте". Однако объективные данные свидетельствовали, что на востоке Монголии летом 1939-го велась настоящая малая война с применением тяжелого вооружения – в ходе боев с обеих стороны были задействованы сотни танков, самолетов, орудий. Кроме того, в этой войне впервые проявился полководческий талант Георгия Константиновича Жукова - одного из величайших полководцев Второй мировой войны, чьё имя из истории выкинуть не возможно даже японцам! Поэтому японские историки со временем отказались от мифа о локальном пограничном конфликте, на смену которому пришли новые инсинуации.

Одна из них полностью повторяет японскую пропаганду 1930-х годов о "превентивном ударе" Японии, который был призван предотвратить "готовившееся советское вторжение" в Манчжоу-Го.

Об этом, к примеру, рассказывается в материалах, публикуемых Японским культурным центром в Улан-Баторе. В них, в частности, утверждается, что командование Квантунской армии лишь стремилось обеспечить безопасность строившейся на западе Маньчжурии железной дороги по направлению к монгольской границе, но "советские агрессоры и их монгольские сателлиты" не дали воплотиться этим "мирным планам", поэтому Япония вместе с армией Манчжоу-Го были вынуждены "обороняться".

Правда, эта теория не пользуется популярностью среди самих японских "исследователей", поскольку выдаёт самих японцев с головой. Зачем строить железную дорогу в почти безлюдной и пустынной местности, да ещё идущую к границе враждебного государства? Единственная разумная цель – подготовка транспортной инфраструктуры для будущей агрессии.

На самом деле, дорога должна была вести не к монгольской, а к советской границе, в район южнее Байкала. Поскольку с Москвой строительство не согласовывалось, можно утверждать, что магистраль предназначалась для переброски японских войск для нападения на СССР, как это предусматривалось разработанным японским Генштабом стратегическим планом "Оцу". Но полотно дороги проходило параллельно монгольской границе, местами их разделяло не более двух-трех километров. Поэтому дорога, как считали японцы, находилась под угрозой со стороны советско-монгольских войск. Чтобы решить эту "проблему", в мае 1939 года самураи "перешли границу у реки"…

С мифом о "превентивном ударе" причудливо уживается другой, также вытекающий из утверждений японской пропаганды 1930-х. Согласно ему, не японцы напали на Монголию, а "русские и монголы вторглись в Маньчжоу-Го". Одним из активных популяризаторов этой теории является научный сотрудник Центра военной истории Национального института оборонных исследований Японии Томоюки Ханада. В своих "трудах" он утверждает, что правительство Монголии под давлением Москвы ввело войска на территорию Маньчжоу-Го, чем спровоцировала вступление империи в войну. Ханада и его единомышленники идут на прямой подлог, предъявляя в качестве "доказательства" сфабрикованные японским Генштабом карты, проводящие границу по Халхин-Голу и именуя конфликт "инцидентом у Номон-Хана" (по названию высоты Номон-Хан-Бурд-Обо, которая находится в 25 километрах к востоку от реки). 

Другой миф о Халхин-Голе состоит в том, что вторжение в Монголию якобы являлось частной инициативной командования Квантунской армии, о которой не знали ни император, ни правительство.

Кота Касахара, японский историк:
"Квантунская армия была огромным военным организмом, находящимся далеко от Токио, и от этого практически неподконтрольным центру. Её командование часто поступало безрассудно и самовольно, как это и случилось в конфликте у реки Халхин-Гол".

Это утверждение рассчитано на тех, кто не представляет, что из себя представляла милитаристская Япония в 1930-40-х годах. Во-первых, японская армия, как и вся японская нация - очень дисциплинированы. Без приказа ни японский солдат, ни генерал не сделают и шагу. Самоуправство, тем более в вопросах, затрагивающих геополитику, в японской армии были невозможны на любом уровне. Очевидно, что приказ на наступление у Халхин-Гола исходил ни из штаба Квантунской армии, а непосредственно из Токио.

Во-вторых, сохранилась масса документов, свидетельствующих, что агрессия на Халхин-Голе готовилась заранее. Еще в 1927 году был подготовлен документ, известный как меморандум Танаки (по имени генерала Танака Гиити, занимавшего в то время пост премьер-министра Японии), в котором утверждалось: "Япония не желает допустить существования такой двусмысленной территории как Монголия. Монголия должна быть территорией, принадлежащей нам".

Полковник императорской армии Комацубара, в 1930-е начальник особой миссии в Пекине:
"После захвата Маньчжурии необходимо продолжить захват Монголии. Монголия является важным военным плацдармом, и в отношении Монголии наша империя прилагает все усилия к тому, чтобы её захватить".

Генерал Садао Араки (военный министр империи в 1931-1936 гг.) был уверен, что наступление на СССР через Внешнюю Монголию будет успешней, чем через Маньчжурию.

Незадолго до начала боев на Халхин-Голе командующий Квантунской армии генерал Кэнкити Уэда утвердил "Принципы решения советско-маньчжурских пограничных конфликтов". Смысл документа сводился к тому, что японская армия должна идти вперёд, игнорируя любую границу для захвата любой территории, которая требуется империи.

Еще один миф о Халхин-Голе, активно продвигаемый в связи с 80-летием тех событий, касается масштабов потерь японской армии, которые якобы были намного меньше, чем те, что понесли советские и монгольские войска. При этом "исследователи" из Токио ловко манипулируют данными из разных источников, например, не учитывая среди "своих" потерь тех японских военнослужащих, что состояли на службе в армии Маньчжоу-Го, и выбрасывая из общего числа погибших союзников – баргутов и маньчжуров.  

Отсюда делается далеко идущий вывод о том, что причина отказа Токио от нападения на СССР в 1941-1942 гг. состояла не в том, что японский генералитет боялся "повторения Халхин-Гола", а в том, что Империя строго выполняла условия советско-японского Пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 года, который был "вероломно нарушен русскими" в августе 1945-го. 

То, что сейчас в Японии пытаются переписать историю конфликта на территории Монголии в 1939 году - нет ничего удивительного. Мифы о Халхин-Голе являются лишь частью масштабной кампании по ревизии итогов Второй мировой войны, которую проводят бывшие страны-агрессоры. Им очень хочется предстать в благоприятном свете перед лицом мирового сообщества, скрыв  большинство своих военных преступлений, а жертвы агрессии представив если не самими "агрессорами", то, по крайней мере, соучастниками, виновными в развязывании войны не меньше, чем милитаристская Япония и нацистская Германия. В случае успеха этих усилий японцы (да и немцы) рассчитывают на более весомое участие в глобальной мировой политике, включая восстановление утраченного военного потенциала. Для мира это может обернуться самыми непредсказуемыми последствиями. Особенно это должно волновать Россию, к которой у Японии есть территориальные претензии, построенные как раз на превратной трактовке истории Второй мировой войны.

Деятельность японских "исследователей", пытающихся навязать мировому общественному мнению свою "правду" о событиях на Халхин-Голе, должна встречать решительное противодействие как со стороны российской исторической науки, так и официальных государственных структур - от МИД России до администраций сибирских и дальневосточных регионов.