"Отцы и дети": китайское прочтение (Часть 2)
К моменту, когда Чжан Цзолинь стал хозяином китайского Северо-Востока, его старшему сыну Чжан Сюэляну исполнилось семнадцать, и он как раз закончил гимназию. Рассудив, что будущее Китая будет определять армия, отец определил наследника в военную академию, а сразу после выпуска пожаловал ему звание генерал-майора и поставил командовать бригадой. Чжан Сюэляну пришлось оправдывать доверие родителя – вскоре его соединение было отправлено на фронт, где неплохо себя проявило в боях с войсками Гоминьдана. Убедившись, что сын вполне справляется, папаша доверил ему одну из армий. И сын опять не подвёл.
Более того, он успешно освоил управление самолётом, что очень понравилось Чжан Цзолиню, считавшему авиацию очень перспективным средством вооруженной борьбы.
В 1927 году отец произвел сына в маршалы, а чтобы пресечь досужие разговоры о том, что у юного полководца ещё молоко на губах не обсохло, приказал считать годом его рождения не 1901-й, а 1898-й (отсюда и разночтения в определении его возраста). Впрочем, это не помогло, и в историю Чжан Сюэлян вошёл под прозвищем "Молодой маршал". Соответственно, отца, несмотря на то, что он одновременно с сыном "пошёл на повышение" и был провозглашён "генералиссимусом всех сухопутных и морских сил Китая", стали называть "Старым маршалом".
Но между двумя Чжанами была разница не только в возрасте. Главной целью старшего было объединение страны под своей властью. Хотя он был сильнее каждого из своих многочисленных противников по отдельности, одолеть их всех у него никак не получалось: в 1920-е Чжан Цзолинь трижды захватывал Пекин, но удержаться там не смог.
Ради исполнения своей мечты "Старый маршал" возобновил контакты с японцами, которые давно облизывались на Маньчжурию. Правда, охотно принимая от правительства микадо деньги, оружие и советников, он вёл с Токио хитрую игру, стремясь получить побольше, а дать поменьше. В конце концов, японцам это надоело, и они убрали строптивого партнёра, подорвав поезд, на котором тот возвращался с очередных переговоров. Обвинили в этом, как водится, советскую разведку.
В Токио рассчитывали, что "Молодой маршал" не станет препятствовать установлению контроля империи над Маньчжурией. Премьер-министр Танака и его окружение считали Чжан Сюэляна кичливым сопляком, ничего из себя не представляющим без отца. Возникновению такого стереотипа способствовали его увлечения – гонки на спортивных автомобилях, полёты на самолётах, покер, данс-клубы, проститутки. К тому же, было известно, что он давно и прочно "сидит на игле": шпионы японцев докладывали, что все тело "Молодого маршала" покрыто следами от инъекций морфия.
Но самураи просчитались. Они не учли, что тяга к экстриму, веселому времяпровождению и наркотики давали Чжан Сюэляну, с юности столкнувшемуся со всеми ужасами гражданской войны и несшему ответственность за жизни тысяч солдат, возможность хоть ненадолго уйти от кошмарной реальности. В отличие от родителя, который был готов брести к цели по колено в крови, сына творившееся в стране сильно тяготило. Позже Чжан Сюэлян вспоминал: "Именно тогда я почувствовал глубокое отвращение к тому, что китайцы убивают друг друга, брат убивает брата".
Японцы вскоре смогли убедиться, что под маской гуляки и плейбоя скрывался тигр. Еще при жизни Чжан Цзолиня "Молодой маршал" не скрывал негативного отношения к его заигрываниям с самураями, которых считал врагами своей родины. Окончательно он уверился в этом, узнав, что именно японцы стоят за убийством отца. "Молодой маршал" считал, что будущее Китая должно быть связано с Западом – США и Англией.
Первым делом новый правитель Маньчжурии избавился от приближённых родителя, выступавших за сохранение союза с Токио. Пригласив генералов в свою резиденцию на ужин, он вышел "на минуточку", которая стала для гостей последней: телохранители "Молодого маршала" расстреляли их прямо за накрытым столом. После этого Чжан Сюэлян послал телеграмму в Нанкин, сообщив Чан Кайши о готовности к мирным переговорам. Узнав об этом, японский консул в Мукдэне пафосно заявил, что правительство императора готово "принять самые решительные меры, чтобы над Маньчжурией никогда не развевался флаг Гоминьдана". На это "Молодой маршал" ответил: "Вы забыли одну мелочь: я – китаец".
В отличие от отца, Чжан Сюэлян был готов поступиться личными амбициями ради единства страны. Вскоре он доказал это делом, признав верховную власть Чан Кайши. В конце 1928 года Маньчжурия официально присоединилась к остальному Китаю. Впрочем, подчинение нанкинскому правительству носило формальный характер. Лидер Гоминьдана, в ту пору начавший очередной этап войны с коммунистами, понимал, что у него нет ни сил, ни возможностей реально контролировать этот обширный регион, и утвердил Чжан Сюэляна правителем северо-восточных провинций. Вскоре у власти в Японии на смену радикалам пришли более умеренные политики. Теперь ни с юга, ни с востока Маньчжурии ничего не угрожало.
Однако на местной арене остался еще один внешний игрок в лице Советского Союза. По договору 1924 года он на "паритетных началах" с китайцами использовал КВЖД, но постепенно практически оттеснил их от управления магистралью. В большевистской Москве рассматривали дорогу, как "революционный палец, запущенный в Китай". Чжан Сюэляну такое положение, естественно, не нравилось, и он попытался изменить ситуацию, в июле 1929-го взяв КВЖД под свой контроль. Он полагал, что СССР, побоится негативной реакции Запада и не рискнёт применять силу. Но не угадал. Ответ русских был жёстким и решительным. Спешно сформированная Особая Дальневосточная армия во главе с героем гражданской войны и будущим маршалом Василием Блюхером перешла границу, разметала китайские части и стала готовиться к походу на Харбин. Не получив поддержки ни от Чан Кайши, ни от Запада, Чжан Сюэлян срочно запросил мира, пообещав восстановить статус-кво и больше не хулиганить. Москва поверила.
Если не считать инцидента на КВЖД, годы, когда "Молодой маршал" управлял Маньчжурией, были для края временем относительного благополучия. Чжан Сюэлян более чем в два раза сократил армию, что позволило снизить расходы на её содержание, затеял освоение местной целины, занялся развитием системы образования, выделяя на школы и основанный им университет значительные личные средства. Кроме того, "Молодой маршал" принялся пересматривать неравноправные торговые соглашения с японцами, лишив их прибыльных концессий.
Эти шаги были с восторгом восприняты в Китае, но очень не понравились в Японии. В сентябре 1931 года после очередной провокации части Квантунской армии вторглись в Маньчжурию и без боя заняли Мукдэн. Хотя войско Чжан Сюэляна по численности было в пятнадцать раз больше, отпора агрессоры не встретили. Чан Кайши приказал "Молодому маршалу" отступить, рассчитывая воздействовать на японцев через Лигу наций. В Женеве запрос долго мусолили, а тем временем японцы заняли весь Северо-Восток Китая, создав там марионеточное государство Маньчжоу-Го. Когда же Лига наций наконец-то осудила захватчиков, в Токио на это наплевали и заявили о выходе из организации.
