Чем занят министр культуры в Российском военно-историческом обществе

Одной из заметных новостей конца марта стала отмена премьером Медведевым приказа министра культуры Мединского об объединении питерского Александринского театра и ярославского Театра драмы имени Фёдора Волкова. Официальные комментарии выглядели обтекаемо: мол, инициатива о создании театрального "холдинга" оказалась "недостаточно проработана". Но и так понятно, что ситуация экстраординарная. Трудно вспомнить, когда ещё глава правительства "в ручном режиме" отменял распоряжение своего подчинённого. По авторитету руководителя "культурного ведомства" нанесен ощутимый удар.  

Впрочем, Мединскому к такому не привыкать. За те без малого семь лет, что Владимир Ростиславович отвечает в стране за культуру, вокруг него клубятся громкие скандалы.

Едва ли не каждое решение или публичное заявление министра встречает резкую критику и требования отставки. Причём, в неприятии его фигуры проявляют удивительное единодушие (каждый по своим причинам) те, чьи позиции по всем другим вопросам диаметрально противоположны. Так, коммунисты костерили Мединского за предложения перезахоронить тело Ленина и переименовать московские улицы, названные в честь революционеров, а либералы – за выселение Международного центра Рерихов и запрет показа киноопуса "Смерть Сталина".    

Его обвиняли в плагиате при написании докторской диссертации, разрушении кинопрокатного бизнеса и "уничтожении русской культуры". Книги Мединского из серии "Мифы о России" называли "антинаучной писаниной", а его самого сравнивали с Геббельсом. Негативно на репутации министра сказалось и громкое дело о хищениях бюджетных средств, по которому были арестованы его заместитель Григорий Пирумов и начальник инвестиционного департамента ведомства Борис Мазо.

Надо отдать должное Владимиру Ростиславовичу – за словом он в карман не лезет, периодически вступая с обидчиками в заочную публичную полемику (одна его "приветственная" телеграмма участникам конференции "Философия зайца" чего стоила).

Регулярные нападки на главу минкульта имеют простое объяснение. Для "культурной общественности" Мединский – чужак, поэтому его активность и стремление навести порядок в курируемой сфере под лозунгом "Кто не кормит свою культуру, будет кормить чужую армию" вызывает протест и неприятие. "Мастеров культуры", привыкших при его предшественниках к заискиванию со стороны властей, жёсткость министра в отстаивании своей позиции напрягает и выводит из зоны комфорта. Тем более, понимание того, что должно делать государство в культурной сфере, у каждого своё, и в этом вопросе, как и в футболе, у нас любой разбирается.

Поскольку критики министра сами имеют, мягко говоря, не самую положительную репутацию, симпатии народа чаще оказываются на его стороне. И тех, кто считает, что государство не должно финансировать производство фильмов, в которых страна представлена, по выражению Мединского, "Рашкой-говняшкой", на порядки больше, чем тех, кто уверен в обратном. По большому счёту, то, что делает министр по основному месту работы, соответствует охранительно-консервативному курсу Кремля, который большинство поддерживает.

Другое дело, что Владимир Ростиславович не только руководит минкультом, но и возглавляет Российское военно-историческое общество (РВИО). А вот к деятельности этой финансируемой из госбюджета структуры в последнее время появляется всё больше вопросов как раз у тех, для кого слова "патриотизм" и "возрождение величия России" не просто фигуры речи, - т.е. у "ядерного электората Путина".

Согласно уставу, деятельность РВИО направлена на "консолидацию сил государства и общества в изучении военно-исторического прошлого России, содействие изучению российской военной истории, противодействие попыткам её искажения, обеспечение популяризации достижений военно-исторической науки, воспитание патриотизма" и другие полезные вещи.

Задачи, безусловно, благие, кто бы спорил. Но, как они решаются на практике?

Одним из заметных направлений деятельности Общества является увековечение памяти героев войн и выдающихся деятелей прошлого. В рамках этой программы в разных городах России установлены десятки монументов. Среди них – памятник Ивану III в Калуге, на открытие которого осенью 2017-го приезжал лично Мединский.

Вклад Великого князя в создание Русской державы и укрепление её авторитета огромен, и памятник он, конечно, заслуживает. Но как сей "шедевр" сделан? На прохожих шагает звероватого вида мужик с мечом у бедра и непокрытой головой (по меркам XV века появление на людях без головного убора – дело немыслимое). Правая рука монстра вытянута вперёд ладонью вниз, будто он собирается схватить зрителя за грудки, в левой – увесистая палка, на которой угнездилась хищная птица. Догадаться, кто перед тобой – разбойник, колдун или князь, без прочтения надписи на постаменте решительно невозможно. Да и изготовлена скульптура была как попало: при установке у неё отвалились голова и рука. Если же учесть, что у обладминистрации раньше стоял привычный Ленин, которого, чтобы освободить место для Ивана III, перетащили в соседний сквер, понятно, что консолидации общества такая рокировка никак не способствовала. Скорее, наоборот.

То же самое можно сказать и о другой затее, к которой было причастно РВИО – открытии летом 2016-го в Питере мемориальной доски Карлу-Густаву Маннергейму. Это мероприятие Мединский также почтил своим присутствием, заявив, что "возведение памятников героям Первой мировой войны – это попытка справиться с трагическим расколом в обществе".
Попытка удалась на славу. Если по поводу фигуры финского маршала и существовал в городе на Неве какой-то раскол, он был успешно преодолен: в неприятии мемориального знака петербуржцы проявили полное единодушие, и после многократных требований общественности и актов вандализма доску убрали.

В Первой мировой генерал-лейтенант Маннергейм воевал храбро, кавалерийской бригадой, а затем дивизией командовал толково, за что был награждён Золотым георгиевским оружием и Орденом Святого Георгия IV степени. На этом основании его, конечно, можно считать героем, но в коллективной памяти народа он остался не как лихой рубака, а как союзник Гитлера, из-за стремления которого создать "Великую Финляндию от Балтики до Белого моря" погибли сотни тысяч советских граждан. Вряд ли доктор исторических наук Мединский об этом не знал…

Кучу возмущённых вопросов неравнодушной к российской истории общественности вызвала и реализация под "флагом" РВИО проекта мемориального комплекса, посвящённого "жертвам тоталитарных репрессий" в Козьих Горах под Смоленском. В этом месте, известном также как Катынь, захоронены 4123 польских офицера и чиновника. Споры о том, кто их убил – гитлеровцы или "кровавая гэбня" – ведутся уже много лет (наиболее известным сторонником второй версии, да и её автором был доктор Геббельс).

Ещё в 1990-е тогдашний премьер-министр Черномырдин распорядился соорудить под Смоленском мемориал, фиксирующий официальный взгляд на проблему, согласно которому, все, кто захоронен в Козьих Горах – и русские, и поляки – погибли в результате "тоталитарных (читай – сталинских) репрессий". Почти двадцать лет работы велись ни шатко, ни валко, и у многочисленных общественников и историков, уверенных в том, что убийцами поляков были немцы (доказательств этого немеряно), появилась надежда, что вредное начинание постигнет та же судьба, что и сотни других невыполненных распоряжений и указов ельцинского периода. Но тут появилось РВИО, и, несмотря на протесты, быстро и решительно довело дело до конца.

Год назад, на открытии "антитоталитарного мемориала", на котором присутствовали Мединский и председатель Совета Федерации Матвиенко, польский посол Марчиняк едва не приплясывал от радости. Понять дипломата можно: вопреки здравому смыслу и исторической правде, Россия сама, за свои деньги забетонировала и отделала гранитом фактическое признание в том, что поляков убил НКВД.

Правда, накануне мероприятия на сайте РВИО появилась статья Мединского, в которой он отметил, что русских в Катыни захоронено вдвое больше, чем поляков, заодно попеняв Варшаве, что она не разрешает установить в Кракове мемориал погибшим в польском плену красноармейцам и сносит памятники советским воинам. Прозрачный намек председателя РВИО на то, что Россия ждёт от Польши встречных шагов, естественно, услышан не был. Варшава как проводила агрессивную русофобскую политику, так и проводит, а бороться за правду о расстреле в Козьих Горах после того, что там натворили подчиненные Мединского из РВИО, стало намного труднее.

Скандалом закончилось и исходно благое намерение главы РВИО "разобраться" с захоронениями в карельском урочище Сандармох под Медвежьегорском. С подачи республиканского отделения общества "Мемориал" считается, что там захоронено от шести до девяти тысяч убитых НКВД заключённых Соловецких лагерей. Но несколько лет назад ученые Петрозаводского госуниверситета выдвинули гипотезу, согласно которой, в Сандармохе, где нормальные исследования никогда не проводились, также могут быть захоронены расстрелянные финнами пленные красноармейцы.

В августе 2018-го "проверить" её взялись функционеры РВИО. Честное слово, лучше бы они этого не делали. Три дня привезённые в урочище солдаты рыли ямы в песчаном грунте под присмотром эмиссаров Общества. Приглашать местных учёных, в т.ч. авторов гипотезы, сотрудники РВИО не стали, видимо, не желая делиться славой будущего громкого открытия. Увы, оно не произошло.

Приехавшим к месту событий журналистам и общественникам предъявили останки трёх человек, которых руководители экспедиции с ходу идентифицировали как "расстрелянных финнами советскими военнопленных" на том основании, что у них были связаны за спиной руки, а в черепах обнаружились круглые отверстия. В качестве дополнительных "улик" фигурировали истлевшие фрагменты обрывков ткани, объявленные "шинелями" и "валенками", несколько пуль и гильз. И всё. Сочтя свою миссию выполненной, "исследователи" убыли восвояси, оставив на память о себе плохо засыпанные ямы и чувство тягостного недоумения.

Доказательства выглядели откровенно слабо и неубедительно, на что не преминули с ехидным злорадством указать либеральные СМИ и "мемориальцы". Кроме того, выяснилось, что посланцы РВИО не озаботились оформлением надлежащих разрешений на раскопки именно в Сандармохе, из-за чего возникли конфликты с местными властями и родственниками жертв репрессий.  

В итоге вполне жизнеспособная научная гипотеза оказалась дискредитирована, "каноническая" версия "Мемориала" о происхождении захоронений в Сандармохе устояла, а администрация Медвежьегорского района намерена больше не пускать в урочище никакие "научные экспедиции". И зачем это надо было делать? Для галочки в отчёте?

Не менее спорным является и участие РВИО в кинопроизводстве. За последние годы Общество приложило руку к созданию полутора десятков художественных фильмов, некоторые из которых вышли в широкий прокат. Тот факт, что присутствие "экспертов" РВИО не помогло избавить картины от большого числа исторических ляпов, говорит о том, что свою работу они выполнили плохо. Исключением в этом плане стали, пожалуй, только "28 панфиловцев", но благодарить за это надо вовсе не "консультантов" из конторы Мединского.

Образцом же подлинного трэша стал выпущенный под брендом РВИО фильм "Танки", представляющий собой беспримесный образец извращения истории. Это сколько же мухоморов надо было сожрать, чтобы додуматься до сцены боя между бандой недобитых белогвардейцев и махновцев с немецкими диверсантами, который происходит весной 1940-го где-то между Харьковом и Москвой?

Конечно, у РВИО есть и полезные проекты, действительно направленные на пробуждение интереса к родной истории и воспитание патриотизма. Но это как раз тот случай, когда ложка дёгтя портит бочку мёда. А тут ведь не ложка, а полновесная бадья. Одна "обновленная" Катынь чего стоит.

Можно, конечно, предположить, что негативные моменты в деятельность возглавляемого Мединским Общества привнесли некие внедрённые враги, чтобы специально его дискредитировать. Но не получится. И у стархолюда в Калуге, и в Катыни, и у доски Маннергейму председатель РВИО появлялся лично. Или это был не сам Владимир Ростиславович, а его  доппельгангер? Кому сие слово непонятно, поясню: так в литературе эпохи романтизма называли двойника человека, отражающего тёмную сторону его личности (наиболее известный пример – доктор Джекил и мистер Хайд).

Иного объяснения того, что Мединский одновременно и борется с искажением истории, и искажает ее, в голову не приходит.