Несмотря на снижение числа носителей и сложность изучения, русский язык стал пятым в рейтинге глобальной конкурентоспособности и по-прежнему популярен в странах ЕАЭС
Под конец 2020 года ученые Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина представили результаты впервые проведенного исследования, характеризующего положение русского языка в мире. На основе уникальной методики, учитывающей множество параметров, они определили показатели, характеризующие глобальную конкурентоспособность русского языка, а также его значение и роль в жизни государств, некогда составлявших Советский Союз. В итоге было установлено, что русский занимает пятую позицию в рейтинге, в котором представлены 12 наиболее распространенных языков в мире, а самые благоприятные условия для его функционирования на постсоветском пространстве созданы в Белоруссии. Предлагаем узнать о других результатах интересного исследования специалистов Института Пушкина, использованной ими методике и о том, какие выводы вытекают из труда российских ученых.
Ни для кого давно не секрет, что язык является одним из ключевых инструментов "мягкой силы" (soft power), позволяющим государствам продвигать свои интересы на мировой арене. Россия в этом плане не является исключением: популяризация русского языка за рубежом и повышение числа владеющих им иностранцев являются важнейшими задачами, стоящими перед Россотрудничеством, МИД РФ и другими российскими ведомствами, участвующими в реализации государственной внешней политики.
Однако, чтобы их успешно решать, необходимо иметь четкое адекватное представление о современном положении русского языка как в мире в целом, так и в непосредственной близости от российских границ. Проведенное специалистами Института Пушкина исследование как раз и позволяет его получить.
Чтобы определить глобальную конкурентоспособность русского языка, ученые использовали шесть показателей, сравнив по ним русский с 11 наиболее распространенными языками мира – английским, французским, испанским, немецким, португальским, арабским, китайским (путунхуа), хинди, бенгальским (на нем говорят в Бангладеш и некоторых регионах Индии), японским и индонезийским.
По числу говорящих русский оказался лишь восьмым. Сегодня на нем общаются 258 млн человек, что кратно уступает английскому (1,27 млрд), китайскому (1,12 млрд) и хинди (637 млн). Тридцать лет назад по-русски говорили на 40 млн больше.
Неубедительно русский язык выглядит и по числу СМИ, указывающих его как основной и имеющих международный идентификатор ISSN. По этому показателю наша родная речь только седьмая – на ней распространяют информацию 31 820 медиа-ресурсов, что чуть больше, чем на японском (31 636 СМИ) и намного меньше, чем на индонезийском (44 025) и португальском (51 828), не говоря уже о лидерах – французском (419 745) и английском (703 938). Единственное утешение – по числу зарегистрированных СМИ мы сильно обгоняем китайцев и арабов (24 616 и 6 973 соответственно).
Совсем печально на фоне других языков русский выглядит по числу пользователей Интернета. Его выбрали в качестве языка для общения 116,4 млн человек или 2,5% от общего мирового количества завсегдатаев всемирной паутины. Это десятая позиция, меньше, чем по-русски, в сети общаются лишь на немецком и бенгальском.
Зато по количеству научных публикаций, зарегистрированных в двух ведущих мировых базах данных Web of Science и Scopus, русский на пятом месте, уступая только немецкому, испанскому, китайскому и английскому.
Еще лучше положение русского языка по числу международных организаций, где он является официальным или рабочим. Русский обладает таким статусом в 15 из 23 ведущих глобальных структур (ООН и ее учреждения, МВФ, Интерпол, Международный уголовный суд и др.). Это четвертое место.
Самую высокую – вторую позицию – русский занял по количеству сайтов в Интернете, где он используется для распространения контента. По этому параметру он уступает, правда, сильно, только английскому, оставляя остальные языки далеко позади. Иными словами, сравнительно небольшое число пользователей сети, мы компенсируем активной работой в ней. Чем не повод для гордости?
По совокупности всех этих параметров, составляющих индекс глобальной конкурентоспособности, русский занял пятую строчку, пропустив вперед китайский, французский и испанский. Безусловным лидером, возглавившим все рейтинги, стал английский, что очевидно и без всяких исследований.
В свою очередь индекс устойчивости русского языка на постсоветском пространстве специалисты Института Пушкина рассчитывали по трем параметрам, отражающим его распространение в государственно-общественной сфере, области образования и научной коммуникации.
При определении первого учитывались статус русского в конституциях, наличие русскоязычных сайтов, русских версий сайтов органов власти и порталов госуслуг. По этому параметру самая благополучная для русского языка ситуация в Казахстане, Киргизии и Белоруссии, худшая – в Литве и Грузии, где "язык оккупантов" полностью изгнан из информационного поля, контролируемого властями.
По использованию русского языка в сфере образования в лидерах Южная Осетия, Белоруссия и Абхазия, среди аутсайдеров – Туркмения, Грузия и … Армения. Даже в пропитанных русофобией странах Балтии и на Украине ситуация в этом плане лучше, чем в стране, премьер которой любит рассуждать о "неразрывных связях с Москвой" и совсем недавно взывал к России о помощи в связи с войной в Карабахе.
По использованию русского языка в научной среде, определенному на основе числа публикаций на нем в упоминавшихся Web of Science и Scopus, лучше всех дело обстоит в Белоруссии, Киргизии и Азербайджане (к слову, Армения тут девятая), совсем плохо – в Туркмении, Литве и Грузии. Абхазия и Южная Осетия получили по этому показателю "баранки", т.к. администраторы международных научных баз их не признают.
На основании этих трех параметров специалисты Института Пушкина пришли к выводу, что наиболее устойчивые позиции у русского языка в Белоруссии, Киргизии и Казахстане. Присутствие в топ-тройке стран, входящих вместе с Россией в ЕАЭС, вполне ожидаемо, а вот пятый член этого интеграционного объединения – Армения – занял четвертую позицию с конца, обойдя лишь давно самоизолировавшуюся Туркмению и прочно стоящих на антироссийских позициях Грузию и Литву.
И если рассчитанный учеными Института Пушкина индекс глобальной конкурентоспособности русского языка носит в большей мере познавательный характер, то индекс его устойчивости в странах, еще 30 лет назад составлявших с нами единое государство, имеет самое прикладное значение. Надеемся, что в Россотрудничестве и МИД России внимательно изучат его результаты и учтут в своей работе.
