Почему Ким Ир Сена нельзя считать единственным виновником Корейской войны, как на Юге задолго до Севера создавали культ личности Ли Сын Мана, когда КНДР обрела своего "Великого вождя", и за что в Республике Корея не любят Пак Чон Хи, создавшего ее "экономическое чудо"  

"Народный политолог" продолжает цикл публикаций о странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Сегодня мы возвращаемся в разделенную по 38-й параллели Страну утренней свежести, которую оставили в момент начала Корейской войны – самого масштабного и кровопролитного вооруженного конфликта на планете после окончания Второй мировой войны. В массовом сознании закрепился стереотип, что ее единственным виновником является лидер Северной Кореи Ким Ир Сен, жаждавший установить власть коммунистов на всем полуострове. Действительно, 25 июня 1950 именно части Корейской народной армии пересекли линию разграничения, обрушившись на позиции южан. И если отталкиваться только от этого факта, то Север выглядит вероломным агрессором, а Юг – невинной жертвой. Именно так, кстати, представлял ситуацию в Совбезе ООН, собравшемся в тот день на экстренное заседание в связи с событиями в Корее, американский постпред Уоррен Остин. Однако действия Пхеньяна не были неспровоцированным актом агрессии, скорее, превентивным ударом на упреждение…

К войне стремились обе стороны, при этом ее основным лоббистом в руководстве КНДР был отнюдь не Ким Ир Сен, еще не успевший стать Великим вождем, а глава МИД Пак Хон Ён, убеждавший соратников, Москву и Пекин, что стоит войскам КНА перейти 38-ю параллель, как на Юге тут же вспыхнет народное восстание против клики Ли Сын Мана. Пак, до своего бегства в Пхеньян в 1948-м возглавлявший коммунистов на Юге, считался большим специалистом по ситуации в Республике Корея, и в случае успеха силового сценария воссоединения мог претендовать на ведущую роль в объединенном государстве. Ему поверили, и именно ожиданием обещанного Паком восстания объясняется то, что уже на третий день боев взяв Сеул, северяне замедлили наступление, дав противнику возможность прийти в себя. Впоследствии это промедление похоронило планы Пхеньяна на блицкриг…

Рис. 1 Ход Корейской войны (25.06.1950 - 27.07.1953 гг.)

В свою очередь сеульские политики постоянно заявляли, что коммунистический режим на Севере должен быть сокрушен "совместным ударом южнокорейской армии и войск США". В Конституции Республики Корея север полуострова определялся, как "территория, временно оккупированная антигосударственной группой". В начале 1949-го президент РК Ли Сын Ман демонстративно назначил губернаторов пяти северных провинций, которые "руководили" подведомственными регионами из Сеула. Всего за неделю до начала войны Ли, выступая в парламенте, заявил: "Мы добьемся победы в войне против коммунистического Севера". При этом в Сеуле, так же как и Пхеньяне, были уверены, что стоит начаться войне, жители Севера и сформированные из мобилизованных крестьян части КНА восстанут против коммунистов.

Из письма президента Южной Кореи Ли Сын Мана американскому политологу Роберту Оливеру от 30.09.1949:
"Сейчас психологически наиболее подходящий момент для того, чтобы принять агрессивные меры и соединиться с лояльной нам частью коммунистической армии на Севере для того, чтобы ликвидировать остальную ее часть в Пхеньяне".

Помимо политических деклараций, на Юге разрабатывали конкретные планы вторжения. По одному из них нападение на Север должно было начаться в июле 1949-го, и только по настоянию американских советников, он не был претворен в жизнь. Но причина была вовсе не в миролюбии США: в Вашингтоне учитывали нестабильную обстановку на Юге и не строили иллюзий по поводу боеспособности южнокорейской армии. В администрации Трумэна понимали, что в случае войны основная тяжесть ее ведения ляжет на американские войска и, в принципе, не возражая против агрессивных планов Сеула, считали, что сначала Югу необходимо как следует подготовиться.

Это не мешало лисынмановцам постоянно провоцировать северян. За полтора года, предшествовавших войне, на 38-й параллели произошло до полутора тысяч столкновений и перестрелок с убитыми и ранеными, и даже американцы признавали, что в основном их инициаторами были южане. Поэтому считать Ким Ир Сена единственным виновником Корейской войны не вполне верно. Он просто успел ударить первым, заручившись поддержкой Мао Цзэдуна и молчаливым согласием Сталина.

При этом Москва допустила ряд стратегических просчетов. Во-первых, советское руководство ошибочно полагало, что американцы не станут посылать войска на помощь Ли Сын Ману. В только что закончившейся гражданской войне в Китае они так и не рискнули прямо поддержать своего союзника Чан Кайши, в итоге потерпевшего поражение от коммунистов и бежавшего на Тайвань. Во-вторых, СССР бойкотировал заседания Совбеза ООН из-за того, что в нем заседал представитель Гоминьдана, а не КНР. Это не позволило Москве наложить вето на предложение США об отправке в Корею международного военного контингента под эгидой ООН для отражения "коммунистической агрессии". Прибытие войск ООН, среди которых преобладали американцы, но были и англичане, канадцы, турки, филиппинцы, а также контингенты еще из десятка стран, не только спасло режим Ли Сын Мана, но и поставило Москву и Пекин в невыгодное геополитическое положение. В октябре 1950-го, когда на грани полного разгрома оказался уже Ким Ир Сен, Китаю пришлось отправлять в Корею дивизии своих "добровольцев" под командованием маршала Пэн Дэхуая, а СССР взял на себя защиту объектов инфраструктуры КНДР от ударов американцев с воздуха.    

Уже через год стороны оказались в патовом положении, ни одна из них не могла рассчитывать на победу на приемлемых для себя условиях. Линия фронта замерла в районе 38-й параллели, война приобрела затяжной позиционный характер. Предлагавшего забросать Китай ядерными бомбами генерала Макартура Трумэн отстранил от командования войсками ООН в Корее и отправил в отставку.

Единственным последовательным противником перемирия был Ли Сын Ман, называвший переговоры с КНДР и КНР "корейским Мюнхеном". Президент РК грозил вывести южнокорейские части из подчинения американцев, если они пойдут на сговор с врагом, и запрещал гражданам страны работать на силы ООН. По его указанию на Юге устраивались массовые демонстрации под лозунгами "война до победного конца", а Национальное собрание приняло соответствующее обращение к ООН. В июне 1953-го, когда договоренности о прекращении боевых действий были почти достигнуты, Ли распорядился выпустить из лагерей военнопленных, не желавших возвращаться на Север, что привело к срыву переговоров и продлило войну еще на полтора месяца.

И даже, когда американцам с огромным трудом удалось уговорить северян и китайцев вернуться за стол переговоров, южнокорейский лидер отказался подписывать соглашение о перемирии. В результате демаркационная линия между Севером и Югом прошла примерно там же, где и была до начала войны. Мирный договор между КНДР и РК не заключен до сих пор.

Война нанесла огромный урон экономике КНДР, промышленность и транспортная инфраструктура которой практически перестали существовать после американских бомбардировок, города лежали в руинах, поля, засоренные минами и не разорвавшимися снарядами, пребывали в запустении. Тем не менее, опираясь на энтузиазм народа, помощь советских специалистов и китайских рабочих, Север в рекордные сроки восстановил народное хозяйство, оставив Юг далеко позади как по темпам экономического роста, так и объему ВВП.

Одновременно в КНДР шла ожесточенная борьба за власть. При создании Трудовой партии Кореи (ТПК) в ней сформировались фракции – "партизанская", "южная", "советская", "янъаньская" ("китайская"), занимавшие порой диаметрально противоположные позиции по широкому кругу вопросов – от приоритетов во внешней политике до направлений экономического развития. При этом сам Ким, ни принадлежа ни к одной из них, долгое время был вынужден лавировать, формируя свою группу поддержки.

Еще в ходе войны по обвинению в шпионаже и подготовке заговора (то ли реального, то ли мнимого) была "зачищена" группировка главы МИД Пак Хон Ёна, состоявшая в основном из коммунистов, бежавших с Юга. Ее лидер, сыгравший огромную роль в разжигании войны (по свидетельству одного из советских дипломатов, во время отступления осенью 1950-го Ким швырнул в Пака чернильницу, крича "Это ты во всем виноват!"), несмотря на заступничество Москвы, был расстрелян.

Рис. 2 Великий вождь Ким Ир Сен общается с трудящимися и военнослужащими 

Затем пришел черед "китайской" и "советской" фракций в ТПК, представители которых уличали Кима в создании собственного культа и пытались отстранить его от власти. Их разгром в 1956 – 1958 гг. облегчили охлаждение в отношениях Пхеньяна с Москвой после XX съезда КПСС и вывод из страны китайских "добровольцев". С внутрипартийной грызней в КНДР было покончено. Побочный эффект  состоял в том, что отныне Пхеньяну приходилось рассчитывать в основном на собственные силы, лишившись экономической помощи от Советского Союза (совсем) и Китая (частично).

С начала 1960-х Ким обрел всю полноту партийной и государственной власти. Тогда же на Севере сложился фирменный стиль управления, когда высший руководитель постоянно лично выезжает на заводы, фабрики, фермы и воинские части, раздавая на местах "мудрые указания", немедленно воплощаемые в жизнь. И только в этот период в стране стал формироваться полноценный культ личности Великого Вождя.       

На Юге с явлением обожествления правителя столкнулись намного раньше. Портреты Ли Сын Мана были обязательным атрибутом не только во всех госучреждениях, но и в частных домах, его изображения украшали марки, банкноты, значки, открытки, календари, президенту посвящали стихи и песни, в которых он именовался "Святым современности, претерпевшим трудности ради нации", и "новым Христом Кореи, которого ей даровал Бог". День рождения Ли был объявлен государственным праздником, который отмечался по всей стране с большим размахом. Его именем называли стадионы, библиотеки и вузы. В 1956-м году огромное бронзовое изваяние "нового Христа Кореи" украсило гору Намсан в Сеуле, став на тот момент самым высоким памятником в Азии (в 1960-е памятник снесли, построив на его месте телебашню).

Рис. 3 Изображение Ли Сын Мана на банкноте в 500 вон (1952 год)

При этом Республика Корея оставалась слаборазвитой аграрной страной, единственным ресурсом которой была дешевая рабочая сила. Главным источником наполнения бюджета являлась финансовая помощь США, две трети которой  уходило на содержание армии и силовых структур. Тяжелая промышленность отсутствовала как явление. Даже в столице почти половина жителей обходилась без электричества и канализации, в большинстве деревень о "лампочке солнцеликого Ли" вообще не слышали. По размеру ВВП на душу населения к концу правления Ли Сын Мана Южная Корея находилась на уровне африканских государств, только что избавившихся от колониальной зависимости.

В стране процветала коррупция, число чиновников в разы превышало то, что было при японцах. Основными статьями экспорта РК при режиме Ли являлись "три белых" – мука, хлопок и сахар. Задействованные в их производстве предприятия принадлежали приближенным президента и были освобождены от налогов. Именно они стали основой "чеболей" – крупных финансово-промышленных групп, контролируемых одной семьей и получающих помощь от государства, которые сыграли большую роль в превращении РК в одну из ведущих экономик мира. Сегодня их названия известны каждому – Samsung, LG, Daewoo, Haundai.

Ни о какой демократии в Южной Корее 1950-х не было и речи. Хотя выборы проводились регулярно, их результаты подтасовывались (так, в марте 1960-го баллотировавшийся на пост вице-президента, любимчик и приемный сын главы государства Ли Ги Бун "набрал" 104% голосов). Соперники Ли Сын Мана и его ставленников становились жертвами покушений "наймитов Севера", внезапно умирали или просто исчезали. При этом, если на Севере репрессии затрагивали в основном представителей правящей верхушки, то на Юге они носили массовый характер: даже за благожелательный отзыв о КНДР можно было надолго угодить за решетку. Кроме того, население систематически терроризировали политико-гангстерские ультраправые группировки, в которые выродились покровительствуемые президентом "молодежные корпуса".  

Терпению южнокрейцев пришел конец в апреле 1960-го, после того, как Ли Сын Ман "триумфально" в четвертый раз победил на выборах. Вызванные массовыми подтасовками и убийством полицией оппозиционных активистов волнения быстро переросли в массовые беспорядки, охватившие Сеул и другие крупные города. Разъяренная толпа убила вице-президента Ли Ги Буна и разрушила его резиденцию. США, давно не скрывавшие недовольства Ли Сын Маном, рекомендовали южнокорейским генералам не вмешиваться в происходящее, но не отказали свергнутому президенту в пристанище – он улетел на Гавайи, где и умер в 1965-м.

На Юге была провозглашена Вторая республика, отменившая лисынмановскую Конституцию. Однако новое правительство Чан Мёна не могло навести порядок в охваченной анархией стране, а избранный парламентом президент Юн Бо Сон не имел авторитета в народе. При этом власти пытались сократить армию и полицию, что вызвало резкое недовольство силовиков. 16 мая в стране произошел бескровный военный переворот, организованный генералом Пак Чон Хи. Американцы поддержали пришедшую к власти хунту, но выразили пожелание, чтобы она как можно скорее восстановила гражданское правление.

Формально пожелание Вашингтона было выполнено. В 1963-м состоялись прямые президентские выборы, на которых с небольшим перевесом победил ушедший к тому времени в отставку Пак Чон Хи. С именем этого человека и связано экономическое возрождение Кореи. Он навел порядок в стране, пресек разгул гангстеров и анархистов, начал налаживать отношения с внешним миром и запустил программу экономических реформ, давших результат уже после его смерти.

Рис. 4 Третий президент Республики Корея Пак Чон Хи (1963 - 1979 гг.)

Несмотря на огромную роль Пака в превращении Южной Кореи в одну из ведущих экономик мира, его личность оценивается в стране не однозначно. После пережитого покушения в 1974 году, во время которого погибла его жена, у президента стали проявляться психические отклонения, а его режим приобрел авторитарный характер. Следствием этого стало усиление политических репрессий и жесткое подавление любых проявлений инакомыслия. Ситуацию усугубило ухудшение отношений с США из-за стремления Пака сделать РК ядерной державой, а также экономический кризис 1979 года, обернувшийся массовыми банкротствами и всплеском протестных выступлений. Пак приказал бросить на подавление демонстраций войска, заявив, что для наведения порядка готов убить хоть 30 тысяч недовольных. В итоге он сам был застрелен главой южнокорейского ЦРУ Ким Чжэ Кю, не выдержавшего оскорблений президента в "мягкотелости и трусости" по отношению к протестующим.

Однако смерть диктатора не означала прекращения эпохи авторитарного правления. Военные вновь не пустили гражданских к власти, и после серии переворотов страну возглавил генерал Чон Ду Хван. Недовольство его режимом привело к восстанию в Кванджу в мае 1980-го, жестоко подавленному войсками. И хотя спустя семь лет Чон передал бразды правления страной своему соратнику генералу Ро Дэ У, южнокорейское общество, воочию увидевшее плоды запущенных Пак Чон Хи преобразований и ставшее жить намного лучше, уже хотело свободы и открытости внешнему миру больше, чем порядка и безопасности, которые обеспечивали военные. Символом перемен в жизни Южной Кореи и ее скорого преобразования в полноценное демократическое государство стала Олимпиада в Сеуле 1988 года…

О том, как Республика Корея избавлялась от собственного авторитарного прошлого, в чем состоит секрет живучести политического режима в КНДР и сколько Кимов там сейчас у власти, есть ли надежда на то, что Страна утренней свежести в обозримой перспективе вновь обретет давно утраченное единство, вы узнаете из следующего материала цикла.

См. также:

• АТР: Япония, Китай, Корея, АСЕАН. Часть 1: Вчера, сегодня, завтра…
• АТР: Япония, Китай, Корея, АСЕАН. Часть 2: Становление КНР - от победы во Второй мировой до краха СССР и начала 1990-х
• АТР: Япония, Китай, Корея, АСЕАН. Часть 3. КНР: от "четырех модернизаций" до "Одного пояса – одного пути"
• АТР: Япония, Китай, Корея, АСЕАН. Часть 4. КНДР и Южная Корея: от общей победы над японскими оккупантами до непримиримой вражды двух диктатур